Локдаун: одни страдают, другие не замечают.
В апреле 2020 года жители нашей страны столкнулись с необходимостью проводить свой досуг, а часто и рабочее время, в собственных домах и квартирах. Для многих это оказалось большим испытанием
(одно из исследований показало, что во время пика локдауна жители США и Китая стали чаще жаловаться на скуку:https://osf.io/9dfep/ Похожие результаты выдают и опросы среди жителей России: https://www.superjob.ru/research/articles/112718/samoizolyaciyu-kazhdyj-vtoroj-vspominaet-s-negativom-i-lish-3/).
Оказывается, нам, жителям современных городов, не так-то просто отказаться от посещения кафе, кино, театров, лекций и других развлечений мегаполиса. Но почему для одних эти лишения оказались мучительными, а для других лишь незаметными нововведениями?
Большинство моих знакомых довольно остро ощутили на себе влияние ограничений на посещение общественных мест во время пандемии. Но есть человек, чья жизнь, я уверена, не изменилась из-за локдауна. Мы с коллегами два раза располагали наш кемпинг-городок в его дворике в крымском селе Краснокаменка для проведения философской Летней школы. Первый раз — до пандемии, второй — во время. Нужно сказать, что это одно из самых живописных мест, в которых мне когда-либо приходилось жить: каменистые горы, роскошная зелень, головокружительный вид на долину. В окружении всего этого великолепия приютивший нас крымчанин проводит круглый год. Он разводит коз, выращивает виноград и варит великолепный восточный кофе. А ещё он ни капли не стремится покидать свои прекрасные владения.
Во время нашего отдыха в Крыму многие из моих коллег, особенно молодые, стремились как можно чаще побывать в близлежащем городе Гурзуфе, чтобы насладиться морем и курортной атмосферой. Но когда они рассказывали о своих приключениях хозяину дворика, он только посмеивался над непоседливостью горожан. Поскольку его жизнь полна общения с гостями и заботами о хозяйстве, а посиделки на веранде за чашечкой натурального кофе с лихвой компенсируют потребность в “культурном досуге”.
Второй раз мы снова приехали в гости к нашему знакомому в село Краснокаменка через несколько лет. И тогда он с той же ухмылкой слушал рассказы о пандемии, ограничениях и запретах. Наверное, в далекие времена с таким же удивлением и недоверием внимали жители маленьких селений историям путников об индийских слонах и африканских львах. Как и многие жители отдалённых уголков страны, наш знакомый не видит необходимости в посещении кафе, библиотек и других развлекательных площадок. То есть именно тех мест, на которые распространяются ограничения эпохи коронавируса. Поэтому приход пандемии не повлиял на привычный для него уклад жизни.
В отличие от этого счастливца многие горожане испытывали настоящие страдания от локдауна. Так было и со мной, когда я оказалась практически запертой в белых стенах съёмной квартиры недалеко от окраины города. Привычный ход моей жизни, наполненной встречами с друзьями, лекциями, посиделками в разнообразных заведениях Волгограда, был жестоко нарушен. Как и многие городские жители, я оказалась в ситуации вынужденного отказа от большой части моей жизни, протекавшей в так называемых “третьих местах”.
Что такое “третье место”?
Термин “третье место” был введен социологом Рэем Ольденбургом. Он считал, что наряду с пространством дома (“первым местом”) и работы (“вторым местом”) следует выделять кластер площадок общественного досуга или, как называет их сам автор, — “ключевые точки неформальной публичной жизни”.
(Р. Ольденбург Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 456 с).
К категории “третьих мест” относятся кафе, театры, библиотеки, парки, фитнес-центры и т.п. Ольденбург выделил ряд универсальных характеристик “третьих мест”:
- равенство — открытость для всех вне зависимости от статуса;
- доступность — лёгкий доступ, отсутствие специальных требований для посещения;
- нейтральность — люди могут приходить и уходить по собственному желанию и никто не играет роль хозяина.
наш знакомый не видит необходимости в посещении кафе, библиотек и других развлекательных площадок
Однако в свете последних событий неформальный публичный досуг претерпел ряд изменений, в связи с чем назрела необходимость пересмотра критериев “третьих мест”. Со времён первого локдауна некоторые категории населения оказались частично отрезаны от большинства мест общественного досуга. Так, органы исполнительной власти и местного самоуправления рекомендуют людям старше 60 лет соблюдать режим самоизоляции, что делает их пребывание в “третьих местах” нежелательным. А значит, принцип равенства нарушается. Ещё одно ограничение, которое начали вводить с июня 2021 года — пропуск по QR-кодам. Оно разрушает как равенство граждан (не все могут попасть в места досуга), так и доступность публичных мест (доступ затруднён процедурами получения и проверки QR-кодов). В то же время сохранились такие характеристики “третьих мест”, как нейтральность и добровольность посещения.
Сегодня мы понимаем, что места неформального публичного досуга продолжают своё существование даже когда, казалось бы, важнейшие их особенности трансформировались. Отсюда вытекает вопрос: есть ли другие критерии “третьих мест”, которые не были выделены Ольденбургом? И как на них повлияла пандемия? Чтобы это выяснить, необходимо понять, как на человека влияет его месторасположение.
Место формирует человека.
Когда мы приходим в кафе или библиотеку, мы меняем не только физическое, но и смысловое пространство. Ответ на вопрос “Где я?” отчасти является и ответом на вопрос “Кто я?”. Значимые для нас места, то есть те, где мы осуществляем какую-либо деятельность, формируют нашу идентичность. Так было со мной, когда я читала театрализованные лекции, и передо мной стояла задача освоить новое для меня амплуа “лектора в образе”. Мне было трудно выполнить это в актовом зале библиотеки, где я осознавала себя всего лишь игриво настроенным лектором. Однако совсем другой эффект возник на настоящей театральной сцене. Само пространство помогало мне перевоплотиться в нового персонажа и освоить эту непривычную для меня роль.
Наше “я” меняется более или менее значительно в зависимости от того, находимся ли мы в театре, школе, больнице, тюрьме, офисе, парке или кафе. А это значит, что ограничения на посещение важных для нас мест, хотя и на время, лишают нас части нашей идентичности. Действительно, как можно быть театралом, если ты не посещаешь спектакли? Как считать себя лектором, когда у тебя нет возможности вступить в непосредственную коммуникацию со своими слушателями?
Вспомним моего знакомого из Краснокаменки. Его идентичность не пострадала во время локдауна, поскольку ему не нужно посещать кафе и библиотеки, чтобы быть собой. Он — хозяин своего микрокосма. Его дом и живописный дворик среди великолепного ландшафта дают ему достаточно полное представление о себе. Можно ли сказать то же самое о жилище современного городского жителя? Очень редко. Наши квартиры зачастую представляют собой только лишь место для сна и поддержания быта.
Ответ на вопрос “где я?” отчасти является и ответом на вопрос “кто я?”.
Почему городские квартиры не могут заменить “третьи места”?
Да, многие ищут свою идентичность в интернете. Но стоит понимать, что полный отказ от действительности в пользу виртуальности требует и отказа от своего старого “я”. Как показала пандемия, большинство людей не готовы к таким изменениям. Несмотря на то, что во время локдауна мы получили доступ к виртуальным театрам, музеям, концертам, галереям и многому другому, далеко не все горят желанием лишить себя живого общения и посещения “третьих мест”. Это может показаться даже странным: люди приходят на лекции, которые они могут посмотреть дома в прямой трансляции. Оказывается, что виртуальное присутствие совсем не тождественно фактическому. Потому что “я, который смотрит на экран у себя дома” не то же самое, что “я, находящийся в обществе интеллектуалов в библиотеке”.
Виртуальное пространство — это всегда надстройка, помещенная в конкретное физическое место. Следовательно, вопрос: “где я нахожусь фактически?” не теряет своей актуальности. И если это — типичная городская квартира, то, скорее всего, она не заслуживает звания микрокосма. То есть её недостаточно, чтобы чувствовать себя полноценным человеком. Даже по той банальной причине, что она мала и замкнута на самой себе (нет выхода к природе).
Есть и более глубокая причина. Квартира с “евроремонтом” или даже более модным минималистичным дизайном бедна на смыслы, необходимые для построения идентичности. Прежде всего потому, что интерьеры типичны, мебель и убранство производятся на фабриках, а о фамильных вещах большинство из нас даже не слышало. Оглядите свою комнату и задайте себе вопрос: “кто тот человек, который здесь живёт?”. Если в ответе прозвучит что-то помимо общих характеристик, то вас можно поздравить. Современная культурная ситуация такова, что люди оказались откреплены от природы, традиции, истории, семьи, сословия. Интерьеры жилищ лишь отражают общий кризис идентичности.
Однако желание ответить на вопрос “кто я?” осталось. И “третьи места”, на мой взгляд, обслуживают именно эту потребность, а не нужду в пище и развлечениях. Когда подросток приходит в модную кофейню, он становится хипстером. Домохозяйка, посещающая лекцию в художественной галерее, превращается в просвещенную ценительницу искусства. Офисный работник, упражняющийся в йога-центре, осознаёт себя просветленным человеком. Сегодня о человеке зачастую больше рассказывает не его жилище, а общественные места, которые он посещает.
люди оказались откреплены от природы, традиции, истории, семьи, сословия
Итак, мы видим, что ограничения доступа к “третьим местам” не разрушили само это явление, поскольку неформальные публичные площадки продолжают функционировать. Однако их доступность и равенство посетителей отошло на второй план, что заставляет переосмыслить сущность этих пространств. А она, как я полагаю, заключается в формировании и поддержании идентичности, когда дом и работа не справляются с этой задачей. В таком случае становится понятно, почему у многих городских жителей пандемийные ограничения вызывают фрустрацию и растерянность. Мы оказались отрезанными не только от развлечений, но и от той части самих себя, которая закреплена за нашими любимыми досуговыми площадками. Это несомненно усиливает кризис идентичности, характерный для современного человека. А значит, нам снова придётся искать ответ на нелёгкий вопрос: “Кто я?”.
Автор: Александра Воробьёва (@vorobeva_lecturer)