Диалог Платона «Пир» всё время в начале, всё время приоткрывает занавес чему-то. Кто даже знает это произведение наизусть, при повторном обращении сможет открыть новый комментарий, новую «глоссу». Альфред Норт Уайтхед утверждает, с чем я полностью согласен, что вся западная философия является только комментариями и примечаниями к диалогу Платона (c. 39, дословный перевод: Наиболее безопасная общая характеристика европейской философской традиции состоит в том, что она состоит из серии сносок к Платону; p. 39, original: The safest general characterization of the European philosophical tradition is that it consists of a series of footnotes to Plato).
Я обращусь к прошлому не только в выборе материала, но и методологически, используя lectio (от лат. — чтения) с попутным комментированием материала. Методом для анализа текста будет использована герменевтика, которая состоит из следующих частей:
- Чтение текста;
- Поиск «тёмного места» (странного, непонятного);
- Формирование вопроса к «тёмному месту»;
- Ответ, на вопрос (что является непосредственно самим комментарием к тексту, или его интерпретация).
Валидность комментария определяется корректностью ответа. Корректным ответом является тот ответ, который логичен и соотносим с текстом и контекстом.
Итак, в диалоге происходит пир, перед которым его участники заявляют о необходимости меры в питье ввиду неудовлетворяющих последствий прошлых опытов. Далее начинают произноситься речи. Первым её должен был произнести Аристофан, но того настигает икота.
“Сразу за Павсанием завладеть вниманием — говорить такими созвучиями учат меня софисты — должен был, по словам Аристодема, Аристофан, но то ли от пресыщения, то ли от чего другого на него как раз напала икота, так что он не мог держать речь и вынужден был обратиться к ближайшему своему соседу Эриксимаху с такими словами:
— Либо прекрати мою икоту, Эриксимах, либо говори вместо меня, пока я не перестану икать. И Эриксимах отвечал:
— Ну что ж, я сделаю и то и другое. Мы поменяемся очередью, и я буду держать речь вместо тебя, а ты, когда прекратится икота, — вместо меня. А покуда я буду говорить, ты подольше задержи дыхание, и твоя икота пройдет. Если же она все-таки не пройдет, прополощи горло водой. А уж если с ней совсем не будет сладу, пощекочи чем-нибудь в носу и чихни. Проделай это разок-другой, иона пройдет, как бы сильна ни была”.
Этот отрывок является первым «тёмным местом», вопрос к которому у меня сформировался следующий: «Зачем Платону в диалоге о любви эпизод с икотой Аристофана?» Аналогичного плана вопрос к обсуждению меры питья.
Первая гипотеза заключается в том, что Платон создавал таким образом комический сюжет. Подтверждение её было найдено в статье философов Л. Гобечиа, Н. Мудрагея, где исследовался балаганный жанр на примере данного диалога.
Продолжим вопрос и спросим: “Зачем балаганные эпизоды в диалоге?”. Наличие балаганных эпизодов в «Пире» обусловлено комедийным жанром, в котором он был написан. Это пьеса с традиционной композицией: экспозиция – завязка – развитие действия по восходящей – кульминация – действие по нисходящей – развязка – финал. Валидность гипотезы подтверждается в труде А.Ф. Лосева «История античной эстетики», томе «Высокая классика», разделе «Игра у Платона», где тот приводит множество примеров, как Платон видит мир в виде игры.
Отражение классической композиции иллюстрируется экспозицией, не относящейся к теме любви (начинается диалог со встречи двух друзей, где один просит другого рассказать, что было на пиру). В случае с диалогом «Пир» его жанровой особенностью является то, что это не просто пьеса, а пьеса в пьесе, так как первая речь о любви также является экспозицией с прологом.
Нахожу некоторые соответствия «Ромео и Джульетты» Уильяма Шекспира с «Пиром» Платона. Вот пролог:
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,
Мир их родителей на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.
Следующий вопрос, который я задаю: «Зачем такая форма выбрана в очень серьёзном разговоре о любви?» Мой ответ: «Потому что это театральная парадигма». Философия — весёлая наука (Ф. Ницше), соответственно, лучший разговор о любви в философском произведении тот, который написан в жанре комедии.
Сюжетно пир состоялся по поводу вышедшей в театр пьесы ради хвалебных речей, только не драматургу, а эроту. Пролог «Пира» представлен всеми шестью речами.
Первая речь принадлежит Федру и тот начинает с того, что:
“…Эрот — это великий бог, которым люди и боги восхищаются по многим причинам, и не в последнюю очередь из-за его происхождения: ведь почетно быть древнейшим богом. А доказательством этого служит отсутствие у него родителей, о которых не упоминает ни один рассказчик и ни один поэт. Гесиод говорит, что сначала возник Хаос, а следом
Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,
С нею Эрот…
В том, что эти двое, то есть Земля и Эрот, родились после Хаоса, с Гесиодом согласен и Акусилай. А Парменид говорит о рождающей силе, что Первым из всех богов она сотворила Эрота. Таким образом, весьма многие сходятся на том, что Эрот — бог древнейший”.
С этого момента происходит резкий переход. Ранее говорилось о каких-то самых древних мифах, о каких-то мистических, мифологических вещах (рождение без родителей) и резко возникает ценность богов с потребительской стороны. Боги становятся хороши потому, что дают благо.
“А как древнейший бог, он явился для нас первоисточником величайших благ.
Ещё более резкий переход возникает дальше
Я, по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный влюбленный, а для влюбленного — чем достойный возлюбленный”.
Резкий переход от богов к людям, от людей к мужчинам (юношам, влюблённым). Присутствует он и в повествовании о боге, а затем о рождающей силе. Этот переход является переходом от мифоса к логосу, в котором Парменид является борцом с мифологией. И для меня это снова странное «тёмное место», к которому я задаю вопрос. Почему в речи присутствуют такие резкие переходы с сильным вниманием к деталям?
Гипотеза заключается в выборе способа сильного внимания к деталям, которое привлечёт публику, читающую текст. Наблюдения за современными людьми также показывает, что именно различного и порой пошлого рода детали им интересны.
Следующий мой вопрос был к порядковому расположению речей. Почему речи были выстроены именно в том порядке, в каком они представлены в диалоге?
Я отмечаю, что шесть речей диалога являются элементами театральной композиции. Речь Федра — пролог + экспозиция. Павсания, Эриксимаха — движение по восходящей, Аристофан — кульминация, Агафона — по нисходящей, речь Сократа — финал.
Почему речь Федра — пролог? Ответ: потому что речь Федра была направлена на разъяснения устройства мира и способа переход от мира вещей к миру идей. Из чего я также делаю вывод, что тема произведения — гармония телесного и идеального миров в человеческом мире и космосе. Данная проблема является основной у всей философии в целом: первичность материального или идеального. Однако, основной вопрос у Платона — вопрос меры: как найти золотую середину, которая поможет удерживать мир в мире, а не раздрае.
Далее следует кульминационная речь Аристофана, где тот рассказывает миф об андрогинах.
“...Раньше, однако, мы должны кое‑что узнать о человеческой природе и о том, что она претерпела. Когда‑то наша природа была не такой, как теперь, а совсем другой. Прежде всего, люди были трех полов, а не двух, как ныне, – мужского и женского, ибо существовал еще третий пол, который соединял в себе признаки этих обоих сам он исчез, и от него сохранилось только имя, ставшее бранным, – андрогины, и из него видно, что они сочетали в себе вид и наименование обоих полов – мужского и женского. Кроме того, тело у всех было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, и у каждого на круглой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у двух этих лиц, глядевшие в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две, а прочее можно представить себе по всему, что уже сказано…
– Кажется, я нашел способ сохранить людей, и положить конец их буйству, уменьшив их силу. Я разрежу каждого из них пополам, и тогда они, во‑первых, станут слабее, а во‑вторых, полезней для нас, потому что число их увеличится. И ходить они будут прямо, на двух ногах. А если они и после этого не угомонятся и начнут буйствовать, я, сказал он, рассеку их пополам снова, и они запрыгают у меня на одной ножке.
Сказав это, он стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины или как режут яйцо волоском”.
И снова встречается яркая, комическая конкретизация, совершающая хорошую раскачку мышления.
“Таким образом, любовью называется жажда целостности и стремление к ней”
Любовью не является мания, влечение, любовь, как у андрогинов, у которых есть две части, обеспечивающие единство, — это счастье (с — приставка, часть — корень). Любовь — когда попадаешь в ситуацию, где а) видишь другую часть, гармонично сплетающуюся с твоей; б) приобретаешь способ коммуникации, чтобы договариваться с этой другой частью; в) соединяешься с этой частью.
Благодарим Анну Филиппову за расшифровку и резюмирование лекции Макарова А.И
Упомянутые источники:
Whitehead, A.N. Process and Reality (Gifford Lectures Delivered in the University of Edinburgh During the Session 1927-28) / edit. by D.R. Griffin, D.R. Sherburne. — Cambridge: At the University Press, 1929. — 452 p.
Гобечиа Л., Мудрагей Н. О форме и содержании диалога «Пир» Платона : эссе [Электронный ресурс]. URL: http://vphil.ru/index.php?id=758&option=com_content&task=view
Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика /Худож.-офор. Б.Ф. Бублик. — Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство ACT», 2000. — 624 с.