Авторы: Александра Воробьева, Дарья Волчкова
«Мы», «451 по Фаренгейту», «О Дивный новый мир», «1984», «Голодные игры» — всё это — произведения в жанре “антиутопия”. Действительно, в чём-то они похожи друг на друга, однако что именно заставляет нас относить их к одному жанру? Каковы критерии антиутопии? Зачем нужен этот жанр? И что побуждает авторов возвращаться к нему снова и снова?
Приставка «анти-» указывает на отрицание. Но против чего же выступает этот жанр? Для ответа на данный вопрос следует разобраться с тем, что такое утопия.
«Утопия» буквально переводится как «не-место», несуществующее пространство. Именно так назвал выдуманное идеальное государство Томас Мор, в книге, вышедшей в 1516 году, полное название которой звучит как “Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия”. Один из персонажей этого произведения рассказывает читателю о неком государстве “Утопия”, в котором нет частной собственности, а все жители имеют обязанность два года отработать на полях, занимаясь сельским хозяйством (таким образом государство обеспечивается продовольствием без эксплуатации одних групп населения другими). Благодаря такому устройству, государство Мора может сохранять гармонию и оставаться справедливым и разумным.
Со временем утопией стали называть любую литературу, повествующую об идеальном устройстве общества. К этому жанру относят “Государство” Платона, “Город солнца” Томмазо Кампанеллы и другие менее заметные работы. В этих работах идеальное общество показано скорее как образец для подражания, или, по крайней мере, любопытный мысленный эксперимент, чего нельзя сказать об антиутопиях.
Мы можем рассматривать антиутопию как отдельный жанр или же поджанр утопии. В любом случае, связь между двумя этими видами литературы неоспорима. Антиутопия переворачивает утопию, показывает её в совершенно других — тёмных и зловещих оттенках. Однако в ней, как и в утопии, рисуется образ идеального, хотя и не лучшего, общества. Чтобы достичь такого эффекта, авторы антиутопий выработали ряд типичных приёмов и принципов, которые задали границы жанра. Мы выделили несколько признаков антиутопии, чтобы очертить эти границы:
1. Критика общественных идеалов. Каким бы отталкивающим ни был мир антиутопий, он всегда совершенен или близок к совершенству. Однако, сделать нечто идеальным, ещё не значит сделать это хорошим. Каждый автор рассматривает ту или иную общественную тенденцию, доводя её до предела: Е. Замятин в романе “Мы” показывает идеальный коллективизм, Дж. Оруэлл в 1984 — государствоцентризм, Р. Брэдбери в “451 по Фаренгейту” — цензуру.
В романе Олдоса Хаксли “О дивный новый мир” подробно описывается устройство выдуманного идеального общества. Читатель узнаёт о едином государстве будущего, в котором каждый человек может быть счастлив, у каждого есть своё место и предназначение, жизнь лишена забот и потрясений, а, кроме того, государство заботится о том, чтобы у граждан не было неврозов.
Что же позволяет этому обществу быть столь благополучным? Людей выращивают в пробирках, где они уже заранее наделяются нужными качествами для их касты. Создание семей не поощряется, вместо этого всем предлагается свободно и беспорядочно совокупляться. Интересно, что в “Государстве”, которое является утопией, Платон также предлагал отказаться от института брака и поделить общество на неравные социальные слои.
“О дивный новый мир” отражает не только чаяния утопий прошлого, но и современные для Хаксли тенденции. Такие как культ потребления, стремление к развлечению, отказ от сложных чувств и произведений искусства, их замена на продукты массовой культуры. Герои романа бесконечно развлекаются и получают примитивные удовольствия. Они достигли идеала, но для этого они должны были отказаться от таких ценностей как семья (“отец” и “мать” стали ругательными словами в этом мире), искусство, любовь, истина.
Как и другие антиутопии, “О дивный новый мир” демонстрирует нелепые и даже пугающие последствия достижения идеала, в данном случае — идеала беззаботности и отсутствия страданий. Такой приём помогает осознать всю противоречивость и пагубность тех или иных общественных целей.
2. Система главный злодей. Но в чем же проявляются эти злодеяния? Рассмотрим на примере книги Сьюзен Коллинз «Голодные игры». Коллинз последовала за примером писательницы Маргарет Этвуд с ее «Рассказом служанки» и выбрала в своей книге главным героем – женщину, что достаточно редко для антиутопий.
По сюжету в государстве Панэм есть 12 дистриктов (районов) в каждом из которых раз в год в память о восстании проводят Голодные игры. Юношей и девушек в возрасте от 12 до 18 лет выбирают жребием по 2 человека из дистрикта и отправляют на игры, на которых должен остаться только один выживший. Эти игры проводят уже 75 лет, «в награду» за восстание в уже не существующем 13 дистрикте, которое успешно было подавлено Капитолием (столицей). И дабы больше восстаний не происходило Капитолий учредил Голодные игры.
Возникает вопрос – зачем чтобы сдержать насилие – его же и совершать? В этом кроется одно из «злодеяний» системы в которой находятся герои. Злодеяние системы через убийство, за этим стоит еще одно зло в современном мире. Злоупотребление – это употребление во зло. Чтобы восстаний больше не было — государство погружают в иллюзию.
Иллюзия надежды, что проводя Голодные игры в мире больше не будет насилия, не будет восстаний и кровопролитий. Именно это обещают жителям учредители игр. На самом же деле просто происходит подмена насилия – глобального на локальное, ведь в Голодных играх должен остаться только один, следовательно все остальные погибнут. И так каждый год.
Иллюзия выбора, когда участники игр могут или убивать чтобы выжить или скрываться до конца игры и стать победителем. На самом же деле, если кто-то из игроков отказывается убивать – распорядители специально создадут ситуацию и условия в которых не получится скрываться и придется сражаться на смерть.
Иллюзия любви – приходится претворяться несчастными влюбленными, чтобы заработать помощь спонсоров на играх.
И конечно – шоу как иллюзия. Все эти игры являются спектаклем для буржуазного общества – столицы Капитолия. Это телешоу, за которым «интересно смотреть». Хотя жители дистриктов такое «шоу», где погибают их дети, смотреть не хотят. Для них, в отличии от жителей Капитолия, это не шоу — это жизнь, жизнь за которую борются по принуждению.
И еще одно из злодеяний этой системы – истребление тех, кто сопротивляется. Например, один из распорядителей игр Сенека — решил поменять правила и дать возможность выиграть двум людям из одного дистрикта (нашей главной героине и герою). Когда президент об этом узнал, и когда наши герои остались единственными выжившими – правила опять поменяли (иллюзия выбора). А неугодного Сенеку заставили совершить само*бийство. Кстати, так же звали римского философа, которого император Нерон заставил сделать тоже самое. Сенека также пытался повлиять на императора в лучшую сторону, передать ему идеалы философов-стоиков, о том, что весь мир является сообществом (т.е. выступал за гуманность).
И гуманность в этом мире погибает. Происходит обесчеловечивание, обесценивание личности, которое является еще одним признаком антиутопии.
3. Обесценивание личности, как признак антиутопии разберем на примере произведения Джорджа Оруэлла «1984».
По сюжету главный герой Уинстон Смит работает в министерстве правды и также является членом внешней партии. Он явно не разделяет идеологию, в которой живет, и сомневается во всей окружающей его действительности. Об этом он и ведет свой дневник, ведь высказать это вслух слишком опасно. Он даже начинает подозревать свою коллегу Джулию в том, что она следит за ним.
Тот факт, что герой боится говорить вслух и хорошо играет прилежного члена партии уже говорит о том, что происходит обесценивание личности. Он не имеет право высказывать то, что думает на самом деле, ведь это навредит системе, в которой он живет и за этим последует наказание. Его ценность настолько мала, по сравнению с ценностью государства, что ее не берут в расчет.
Однако наш герой и уже его возлюбленная Джулия, союз с которой строго запрещен, вступают в подпольное Братство, таких же, как и они – обесценненых государством, но имеющих надежду.
И как оказывается в итоге, все кто ему помогал, кроме Джулии – мистер Чаррингтон (у которого они тайно снимали комнату), О’Брайен (который взял их в подпольное Братство) – оказываются предателями, которых стоило опасаться. Герои проходят через пытки, в которых еще пытаются остаться собой и не отречься от своих взглядов, но это оказывается безуспешно. Система снова их ломает и обесчеловечивает.
Не многие знают, но сам Оруэлл до написания «1984» работал на пропаганду. Он был сотрудником британской радиовещательной корпорации – BBC. Он создавал и контролировал программы, которые передавались индийскому телевидению, чтобы создать союзнические настроения и повысить лояльность зрителей. И в итоге даже комнату пыток в своем романе он назвал в честь конференц-зала BBC, где работал – «101». Эти факты дают нам увидеть явную авторскую позицию в романе, как еще один признак антиутопии.
4. Очевидная авторская позиция. Будучи критическим жанром, антиутопия всегда явно обозначает ту точку зрения, которой придерживается автор. Здесь не может быть нейтрального или неопределённого отношения к описываемому обществу. Каким образом это делается? Прежде всего, конечно, через восприятие героев. Так, например, в книге Рэя Брэдбери “451 по Фаренгейту” главный герой Гай Монтэг встречает девушку по имени Кларисса Маклеллан, которая сразу называет себя “помешанной”. Эта характеристика сигнализирует читателю о том, что перед нам особый персонаж. При первом знакомстве
“Монтэгу чудилось, будто вокруг веет тончайшим ароматом свежих абрикосов и земляники. Он оглянулся и понял, что это невозможно – ведь на дворе осень.”
Описывая это переживание, Брэдбери формирует у читателя положительное отношение к героине, ведь аромат абрикосов и земляники — вкусный, ассоциирующийся с весной, природой, естественной радостью жизни. Именно Кларисса будет тем персонажем, который откроет для главного героя порочность того идеального общества, в котором они живут.
По контрасту с Клариссой, жена Монтэга Милдред описывается так:
“ее лицо было как остров, покрытый снегом; если дождь прольется над ним, оно не ощутит дождя; если тучи бросят на него свою вечно движущуюся тень, оно не почувствует тени”.
Она — символ критикуемых автором червоточин общества, что демонстрируется через отношение к ней главного героя.
Милдред и Кларисса — это тезис и антитезис мира Брэдбери. Жизнь первой является апофеозом цензуры: она существует только в строгих рамках допустимого, отрицая даже собственные слабости. Например, однажды Милдред выпила большую дозу снотворного, явно с намерением причинить себе вред, а на утро “забыла” этот факт. Кларисса же всецело протестует против цензуры, утверждая ценности познания и свободного самовыражения. Она предлагает Монтэгу пробовать новое, например, гулять под дождём и размышлять об окружающем мире. То, что герой уходит от жены и сбегает с Клариссой красноречиво показывает читателю какой позиции придерживается автор.
Также на эту позицию указывает язык повествования. Рэй Брэдбери использует метафоры и сравнения, чтобы расставить акценты. Так, он сравнивает чёрные волосы пожарных, “будто испачканные золой”, с клеймом. Это объясняется тем, что в “451 по фаренгейту” пожарные занимаются не тушением огня, а уничтожением книг. И, с помощью приведенного выше сравнения, автор показывает своё отношение к собственным героям как к преступникам, на которых ставят клеймо. Подобных подсказок в романе достаточно много, чтобы читатель мог, осознанно или нет, понять месседж автора: “цензура — это опасно, человеку, как и обществу, нужно познавать мир и принимать действительность, а не прятаться от неё”.
***
Таким образом, жанр антиутопии даёт авторам возможность вскрыть недостатки общества, составить прогноз и предупредить о надвигающейся опасности. Казалось бы, такие функции мало связаны с развлечением и радостью, которые могли бы привлечь читателей. Однако данный жанр до сих пор остаётся одним из самых востребованных и читаемых. В чём же его привлекательность?
Прежде всего, в возможности пережить “безопасную опасность”, то есть отправиться вместе с героями в страшные приключения в ужасающем мире, зная, что в действительности с тобой ничего не происходит. Но, в отличие от хоррора, антиутопия рисует намного более близкие и знакомые проблемы, доведённые до абсолюта. Многие из нас сталкиваются с несправедливостью государственной системы, цензурированием со стороны общества, излишней навязчивостью массовой культуры. В антиутопиях мы видим эти пороки в карикатурно преувеличенной форме. Это позволяет пережить не абстрактную опасность, но знакомую и узнаваемую, и, возможно, осознать насколько ничтожны те риски, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, по сравнению с опасностью, подстерегающей героев антиутопий.
P. S.
Если вам хочется продолжить углубляться в данную тему, то на канале Александры Воробьевой вы можете посмотреть совместное обсуждение двух авторов статьи фильма «Голодные игры» как примера антиутопии.
