Перейти границу у игры…

Сергей Князев

Наверное, универсальность игры уже мало у кого вызывает сомнения. Игру мы можем встретить у животных и у людей. Не удивлюсь, если лет через 10 в журнале «Знание – сила» появится небольшая заметка о том, что учёные обнаружили игровое поведение у растений. Исследования в этом направлении идут, экологическая повестка к этому располагает: например, проводятся эксперименты, в какую сторону растение «захочет» пустить корни в различных условиях. На очереди, видимо, грибы и микроорганизмы. Тогда точно в этот весёлый карнавал включится всё живое.

Что касается людей, то, кажется, играют все. Играют дети, само собой, и взрослые. Играют подростки и старики. Играют инженеры и филологи. Играют студенты и преподаватели. Играют руководители и подчинённые. Играют мужчины и женщины.

Изучать все эти игровые процессы тоже весьма нескучно: здесь вам на выбор могут предложить самые разные науки – математику, философию, психологию, педагогику, экономику, менеджмент, маркетинг и другие дисциплины… Мы наблюдаем тонкие и толстые игры со смыслом в искусствоведении и культурологии, лингвистике и литературоведении. Кажется, такими темпами лет через 30-50 к изучению феномена игры подключатся все оставшиеся научные дисциплины вплоть до гляциологии (игры льда – что может быть интереснее!). Или создадут по аналогии с А.А. Богдановым «всеобщую игровую науку». Впрочем, людология уже существует, но пока не достигла статуса всеобщности.

Теория множественного интеллекта Г. Гарднера [4] скоро, видимо, дополнится компонентом «игровой интеллект», раз уж есть такие виды интеллектов, как эстетический, сексуальный, духовный, эмоциональный и проч. Ждём, когда консультант по игрофикации напишет такую книгу (конечно же, чтобы выиграть в конкурентной борьбе за клиентов!). Кстати, Вы тоже можете сыграть в такую игру, она очень проста: берёте прилагательное, которым можно описать какие-либо характерные черты человека, и добавляете к нему существительное «интеллект». Потом на вечеринке с друзьями (конечно же, интеллектуальной!) вы в процессе игры придумываете пять «аргументов» в пользу существования такого интеллекта, попутно вспоминая или придумывая примеры к этим пяти аргументам. Всё, если новая теория какого-то-там-по-счёту интеллекта готова, то вы выиграли в эту незатейливую игру.

Весь мир уже не просто театр, а всеобщая игра. Люди всё так же остались «актёрами», добровольно или неосознанно играющими свою (?) роль. Обширная классификация игр (азартные и без потерь, индивидуальные и командные, реальные и виртуальные и т.д.) говорит о том, что мы непременно играем если не в одну игру, так в другую. И размер игровой индустрии растёт год от года неплохими темпами. На 2022 год по одним оценкам он достиг 200 млрд долларов в мировом масштабе (в России только 2 млрд, зато у нас почти половина населения – геймеры). И речь идёт только о рынке компьютерных игр. А если сюда добавить, например, спортивные игры?..

Однако, пока ещё не всех достигла благая весть о спасительности игр. Но для этого существуют консультанты-геймификаторы, которые соблазняют оставшихся наивных жителей Земли уникальным торговым предложением: «А давайте мы всё вам тут геймифицируем!» Эти евангелисты игрофикации всячески расхваливают достоинства подхода: мотивация повысится, интерес усилится, вовлечённость углубится. В общем, «Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!». Жаль только, что в такой системе координат инфицируемый игровым подходом человек занимает позицию слабого, ленивого, инфантильного существа, которое всенепременно нужно мотивировать, развлекать и осчастливливать. Возможно, за заманчивой лёгкостью и интересностью игры порой скрывается и нечто отрицательное. Недаром специалисты бьют тревогу по поводу увеличивающихся случаев игромании и их отрицательных последствий для личности и общества. Людоман становится людоедом, пожирающим самого себя (такой вот автоканнибализм).

Всё это скорее говорит в пользу тотального (всеобщего) характера игр, что подчёркивал ещё Й. Хёйзинга (правда, указывая всё же на добровольный, а не подневольный характер игры [8]). Всё есть игра, а игра – это наше всё! Некоторые мыслители, например, С. Гроф [5], придают игре статус «Божественной». Это игра Брахмы внутри самого себя – лила. И вырваться из этой игры никому не под силу. Однако надежда всё никак не хочет умирать и подаёт признаки жизни еле слышным вопросом: «а может, всё-таки можно как-то выйти за границу игры?». Некоторые знаковые явления поп-культуры, умело улавливающей запросы потребителей, указывают на актуальность попыток прекратить играть и начать наконец-таки жить («Шоу Трумана», «Матрица», «Аватар» и т.п.).

Во-первых, надо разобраться, где пролегает граница игры? Действительно ли является игрой всё то, о чём мы рассуждаем как об игре? Или мы просто используем метафору игры для обозначения неигровых в своей сущности феноменов. Например, игра на бирже – это правда игра или это особый вид экономической деятельности, некоторые черты которой отдалённо напоминают некоторые черты игры? В последние лет 20-30 в деловой литературе можно найти довольно популярные издания на тему «сначала нарушьте все правила», «к чёрту всё!» и т.п., что в некотором роде можно рассматривать как призыв сменить фокус внимания. Если мы отменяем правила игры, то вместе с этим имеем возможность отменить и саму игру… И, наоборот, будучи мощным метафорическим конструктом, «игра» превращает всё называемое игрой в самую настоящую игру.

Во-вторых, по каким признакам можно понять, что пора уже выходить из игры? Напрашивающийся ответ: деятельность в рамках практикуемой игры перестала приносить удовольствие. Однако принцип удовольствия не является необходимым для игры, по Выготскому [2]. Правда, почему-то Лев Семёнович приводит пример проигрыша (в этом случае игра не принесла удовольствие, но тем не менее случилась), упуская из виду, что сам процесс «исследования» того, что игрок получит в итоге – выигрыш или проигрыш – может приносить удовольствие. Само предвкушение положительного результата приносит удовольствие. А в случае фактического проигрыша игрок может получать удовольствие от своих реваншистских мечтаний. Понятие «предвкушения» изящно обыграл (!) А. Кручёных, когда в столовой ЦДЛ опустил в стакан с компотом солёную селёдку и, смакуя, поглотил получившееся блюдо, а на вопрос, что и зачем он сделал, ответил, что он «пред-вкусил» (ведь всё равно в желудке эти компоненты обеда перемешались бы).

Второй напрашивающийся ответ: игра перестала быть релевантной целям игрока. Правда, Х.-Г. Гадамер не считал, что игре как таковой присуща цель (любая игровая цель иллюзорна): «Движение, которое и есть игра, лишено конечной цели; оно обновляется в бесконечных повторениях» [3]. Р. Кайуа [7] также считал, что игре заранее не предопределена никакая цель, и чем дальше игра от реальной жизни, тем выше её воспитательная ценность для тела, ума и характера (правда, почему не считать воспитание целью – непонятно). Но если человек, не имеющий цель, как бы поневоле вовлекается в игру, в этот бесконечный повтор и переповтор бессмысленных движений, то можно ли считать целеполагание способом выхода из игры? Ведь игра становится ненужной в случае постановки реальной цели, на достижении которой будет сфокусирован прежний игрок, перестав, по сути, быть игроком.

Ещё один возможный ответ: игра перестала сохранять и приумножать энергию игрока, а, наоборот, стала своеобразным дементором. Разумеется, можно вспомнить любую достаточно долго длящуюся игру (будь то игра в дурака или в футбол), после которой игрок чувствует усталость. Но речь идёт, конечно, о том, чувствует ли он после игры экзистенциальную полноту бытия. Если уже не чувствует, то, возможно, пришло время сменить игру или выйти из этой парадигмы вовсе.

Однако, на мой взгляд, наиболее подходящим критерием для различения игры и не-игры является подлинность. Как писал А. Вознесенский:

В игре всё «понарошку», в реальной жизни – по-настоящему. Подлинность возвышенна, игровое начало – низменно (у Чорана [9] «игра» и «каприз» часто идут вместе), ибо фиктивно, поддельно, иллюзорно. Вместе с тем это самый неуловимый критерий, поэтому он хорошо работает только вместе с предыдущими тремя.

В-третьих, каков путь избавления от игры? Как перейти границу игры и подлинности? Наверное, на сегодняшний день самый технологичный ответ даёт транзактный анализ. Э. Берн сделал множество описаний игр, что облегчило диагностику сценариев, в которые вовлечён человек [1]. С. Карпман предложил способы перехода границы игры и подлинности [6]. Многим известна его модель Треугольника, углы которого заняты Жертвой, Преследователем и Спасателем. Гораздо менее известна модель Треугольника Сочувствия (или «Окей-треугольника»), в которую можно перейти, найдя позитивные намерения участников. Впрочем, в указанной книге много методов и техник выхода из негативных сценариев и прекращения психологических игр.

Итак, чтобы прекратить игру, в которую человек попал не по своей воле, можно: а) перестать использовать метафору «игры», б) научиться получать удовольствие от подлинности, в) поставить перед собой реальную цель, а не иллюзорную/игровую, г) обращать внимание на полноту бытия до, во время и после игры, д) отказать от капризов, е) использовать инструменты транзактного подхода.

В-четвёртых, пока остался без ответа последний важный вопрос: что нас ждёт за пределами игры? Но ответ на этот вопрос мы, наверное, узнаем, если сумеем перейти границу у игры…

Список литературы

1. Берн, Э. За пределами игр и сценариев [Текст] / Эрик Берн ; [перевод с английского Ю. И. Герасимчик]. — Москва : БОМБОРА, 2018. — 486 с.
2. Выготский, Л. С. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка / Л. С. Выготский // Альманах Института коррекционной педагогики. – 2017. – № 28(1). – С. 1-33.
3. Гадамер, Х. Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики. Перевод с немецкого / Х. Г. Гадамер. – Москва : Издательская группа «Прогресс», 1988. – 704 с.
4. Гарднер, Говард. Структура разума: теория множественного интеллекта / Г.Гарднер ; [Пер. с англ.]. — М.: ООО «И.Д. Вильямс», 2007. — 512 с.
5. Гроф, Станислав. Космическая игра : Исслед. рубежей человеч. сознания / Станислав Гроф; [Пер. с англ. О. Цветковой]. — Москва : АСТ [и др.], 2001. — 248, [1] с. : ил.; 22 см.
6. Карпман, С. Жизнь, свободная от игр [Текст] : подлинная книга о «Драматическом треугольнике» и «Треугольнике сочувствия» от создателя и автора, доктора медицины Стивена Б. Карпмана / [перевод с английского Дмитрия Касьянова]. — Санкт-Петербург : Метанойя, 2016. — 337 с.
7. Кайуа, Р. Игры и люди : статьи и эссе по социологии культуры / Р. Кайуа ; Российский государственный гуманитарный университет, Институт высших гуманитарных исследований, Центр типологии и семиотики фольклора. – Москва : Объединенное гуманитарное издательство, 2007. – 304 с.
8. Хёйзинга, Й. Человек играющий : Ст. по истории культуры / Й. Хёйзинга ; Йохан Хёйзинга; Сост. и пер. [с нидерл.] Д. В. Сильвестров. – [2. изд., испр.]. – Москва : Айрис пресс, 2003.
9. Чоран, Э. М. Искушение существованием / Сиоран ; [Пер. с фр. и предисл. В. А. Никитина ; Примеч. И. С. Вдовиной]. — Москва : Республика : Палимпсест, 2003. — 430, [1] с. : ил.; 23 см.