Юрий Ветютнев
Великого Конан Дойла проблемы гендера, мягко говоря, интересовали очень мало; он ничтоже сумняшеся лишил своего Шерлока потребности в женском обществе и тем самым снял с повестки дня еще не поставленный даже вопрос о соотношении женского и мужского принципов мышления. Собственно, парадоксальным образом он предвосхитил, а может, и спровоцировал вполне феминистский ход мысли, характерный для наших дней: мышление по определению есть мужская забава и ничем иным быть не может.
Появление Агаты Кристи на детективном небосклоне стало миной замедленного действия для этого столь консервативного и недолговечного жанра. Первые десять лет своего творчества, начиная с 1920 года, великая бунтарка послушно осваивает «мужскую» модель героя-сыщика, тщательно прописывая внешний облик, коммуникационную и интеллектуальную технику нового супергероя – рационально мыслящего носителя порядка, отставного полицейского комиссара Эркюля (т.е. Геракла) Пуаро. И лишь в 1930 году, завоевав безусловную любовь публики и усыпив бдительность коллег по жанру, она осмеливается на то, ради чего, вероятно, и начинала свой проект: выпустить на сцену женскую версию героя – мисс Джейн (Жанну?) Марпл.
Мимикрируя под «обычного сыщика», старая дева из английской глубинки постепенно, пользуясь покровительством своей создательницы и попустительством английской элиты, начинает совершать то, что никоим образом не вписывается в каноны жанра.
Мимикрируя под «обычного сыщика», старая дева из английской глубинки постепенно, пользуясь покровительством своей создательницы и попустительством английской элиты, начинает совершать то, что никоим образом не вписывается в каноны жанра. Например, в качестве аргумента при обосновании своих версий она активно пользуется прецедентами по типу: «А у нас в деревне тоже был такой случай…». Ни Холмс, ни Пуаро такого себе никогда не позволяли, ибо им было ясно как день, что никакой отдельно взятый случай не может быть доказательством при расследовании другого… Да и вообще, если придирчиво рассмотреть логику Марпл, примерно в 9 случаях из 10 мы обнаружим, что доводы ее, мягко говоря, не железобетонные — чего нельзя сказать о ее уверенности в себе.
Но казалось бы, а почему не допустить, чтоб расцветали сто цветов? Глубокие философские тексты в духе «Десяти негритят» и «Убийства в Восточном экспрессе» могли бы свободно соседствовать с легкими развлекательными безделушками, рациональный подход Пуаро — с интуитивностью мисс Марпл? Все так, если бы не одно обстоятельство: детектив — не цирковая арена, а гладиаторская. Борьба идет за жизнь и смерть, а точнее — за порядок и хаос. Каждое расследуемое дело — Страшный Суд, каждый мыслительный ход — процессуальное действие. И если герой-сыщик отказывается от логики в пользу случая, догадки, чувства или чего угодно еще, это значит ни много ни мало, что он отрекся от себя и перешел на сторону Хаоса.
Простое всегда более живуче, чем сложное. Известен исход 50-летней писательской карьеры Агаты Кристи: в последнем романе о Пуаро он погибает при крайне компрометирующих его обстоятельствах; в последнем романе о мисс Марпл она жива-здорова, образчик благополучной дряхлости. Строить логические умозаключения оказалось делом нудноватым, и даже сам Пуаро во многих романах стал пренебрегать этим, благо авторская поддержка оставалась всегда при нем, и все назначенные им персонажи неизменно оказывались виновны.
Но что такое физическая жизнь для литературного героя, как не абсурдная условность? Неважно, кто дольше прожил; тот, чья игра проиграна — тот герой, а значит, в вечности он и победил.