Торопова Анастасия, кандидат философских наук, преподаватель РГУ нефти и газа им. Губкина
“Учеба занимает все время, поэтому я умные книги не читаю”.
Студентка на экзамене по философии.
Университет вызывает двоякое чувство: ты гордишься своим университетом в роли студента, затем в роли преподавателя, и одновременно ощущаешь острую неудовлетворенность. Когда я училась, у меня были прекрасные преподаватели, без которых я бы не стала той, кем являюсь сейчас. Вместе с тем, после выпуска возникло ощущение, что я получила недостаточное образование, и дело не в том, что я “не взяла от университета все”. И в этом виноваты не преподаватели, и не конкретный вуз. Ведь теперь, когда я преподаю философию в московском вузе, сохраняется ощущение, что вузовская система не реализует в полной мере поставленную задачу — создание профессиональной элиты. В данной статье я затрагиваю такую образовательную проблему как отчуждение. В чем оно проявляется? Какие эффекты вызывает? Что является источником отчуждения? Этим вопросам посвящена эта статья.
I. РЕНЕССАНСНЫЙ ПРОЕКТ HOMO UNIVERSALIS И КОНЦЕПЦИЯ УНИВЕРСИТЕТА
Культура — это машина, задача которой состоит в том, чтобы на входе зашел один человек, а вышел другим. Не все студенты отдают себе в этом отчет.
Но эта идея становится понятной, если спросить у студентов что общего между университетом, школой, армией, тюрьмой? Жизненного опыта достаточно, чтобы уловить общее. Это дисциплинарные институты, согласно Фуко, чьи задачи схожи: «муштровать или исправлять, классифицировать, приводить к норме, исключать и т.д.» [Фуко, М. Надзирать и наказывать. С. 280]. Дисциплинарные практики социальных институтов формируют тело, которое «является одновременно телом производительным и телом подчиненным» [Там же.]. Университет — это один из образцов элитарной культурной машины.
Ренессансный проект homo universalis и концепция университета генеалогически не связаны друг с другом, но идейно созвучны. Гуманист XV века Лоренцо Валла выдвинул концепцию homo universalis, которая олицетворяла идею всестороннего развития человека. Неверно считать, что универсальный человек это тот, кто все умеет. Это идея в строгом смысле абсурдна: даже полимат Леонардо да Винчи, будучи инженером, художником, естествоиспытателем, мастером сервировки стола, не умел всего. Суть универсальности заключается в том, чтобы такой человек при необходимости и желании был способен освоить любое ремесло. И университет — это культурная машина, которая должна помогать человеку решить задачи, которые невозможно самостоятельно освоить:
— социализация. Студент учится налаживать интеллектуальные, творческие и деловые контакты;
— инсталляция мирового исторического и культурного бэкграунда;
— системное мышление. Человек, погружаясь в мировой контекст, устанавливая связи, обучается профессиональному мышлению.
Университет создает универсальных людей, на которых, по мысли Карла Ясперса, «должна держаться вся жизнь общества».
II. БЮРОКРАТИЯ И ОТЧУЖДЕНИЕ
Человек — это искусственное образование, формируемое разными субъектами. В отличие от школы, где преобладает воспитательный момент, студент наделяется субъектностью, то есть свободой самостоятельно действовать. Главными субъектами образовательного процесса в высших учебных заведениях всегда были студенты и преподаватели.
Университет — это разветвленная система коммуникаций, вокруг которой сформирована особая экотехния. Термин “экотехния”, образованный из древнегреческих слов: οἶκος («обиталище, жилище, дом») и τέχνη («искусство, мастерство, умение»), ввел Жан-Люк Нанси Экотехния — это техносфера, которая организует социальные практики. Эта система проявляет зачатки субъектности: она обладает силой влияния. Нанси отметил, что она «нас со всех сторон подключает» (Нанси Ж.-Л. Corpus. C. 121.), то есть среда системно включает человека в собственные процессы, замечает он это или нет, изменяя его поведение и состояния. Эта характеристика напоминает описание диффузной власти Фуко в одной из его работ: «Власть повсюду; не потому, что она всё охватывает, но потому, что она отовсюду исходит» (Фуко M. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. С. 193.).
Специфика современных вузов заключается в том, что университет становится экотехнией с размытым пониманием того, кто является носителем субъектности, когда “сверху” присылают новые указы/приказы/формы/решения и много прочего, что лишено телеологичности, но ведет к изменениям образовательных процессов. Бюрократические процессы стали частью экотехнии, создавшей отчуждающие практики в университетской среде. Отчуждение — это состояние, когда человек выполняет чужую волю, но не осознает этого. Так, в процессе труда человек забывает, почему он занимается своей деятельностью, которая не приносит удовлетворения.
Субъекты университетского образования вынуждены много трудиться сверх графика, брать дополнительные часы и прочее, но отчуждение заключается в том, что это создает видимость серьезного обучения, но по факту первостепенная цель этих усилий — удовлетворить министерство образования, а не заниматься реальным обучением студентов, качество которого невозможно количественно измерить. Принятая ответственность за формальные требования, которые с каждым годом меняются и усложняются, отнимает ресурсы преподавателя для реализации своей исконной задачи. Поэтому часто образование превращается в демонстрацию власти, чтобы компенсировать профессиональную неудовлетворенность. В таком отчуждающем процессе плохие оценки, незачеты и несдачи становятся показателем серьезного отношения к преподавательскому процессу, а строгость превращается в верификатор профессионализма. Но образование никогда не сводилось только к оцениванию учащихся с последствиями для них: это, в первую очередь, общение, демонстрация моделей поведения, социализация, передача навыков и знаний.
Если коммуникация между преподавателем и студентом отчуждена, хорошие оценки становятся признаком успешного образования для студентов. Я согласна с немецким философом Карлом Ясперсом, что происходит смешение двух разных процессов — хорошей учебы и получения знаний и навыков. «Студент, — отмечал К. Ясперс, — который учится только для того, чтобы сдать экзамены и добиться положения в обществе, то есть который не приобретает подлинных знаний, а вызубривает необходимый для экзамена материал, — такой студент к университету никакого отношения не имеет» [Ясперс К. Философская автобиография. С. 70]. Распространенным симулякром (иллюзией реальности) является схема: я вам читаю доклад — вы мне ставите баллы.
Мне попадались группы, в которых студент выгрызал себе право на хорошую оценку, бомбардируя меня устными и письменными заданиями, после чего его одногруппники признавались, что испытывают стыд за поведение своего товарища, который бьется за каждый балл, отчего в целом группа оказывается не такой дружной, как хотелось бы. Поэтому бюрократическая экотехния влияет не только на саму деятельность, но и на мышление участников, особенности которого можно обнаружить в дискурсе.
III. АНАЛИЗ СТУДЕНЧЕСКОГО ДИСКУРСА
В своей статье предыдущего выпуска https://pir-magazine.ru/?p=5477 я говорила о связи дискурса и совместной практической деятельности людей. В осеннем семестре я вела философию в 9 группах, а также регулярно проводила замены лекций и семинаров. И на протяжении этого времени возникал инфернальный эффект: переходя из группы в группу, я слышала одинаковые фразы, следы мышления невидимого коллективного разума (неважно — знакомы студенты друг с другом или нет). Это жутковато — человеческие личности меняются, но один и тот же демон — или дух времени — со мной говорит, повторяя раз за разом одни и те же слова и логические ходы рассуждений.
Проанализирую несколько типичных слов и фраз данного дискурса.
1. Слово “выжить” (примеры использования: “главное — выжить”, “мы тут выживаем”, “это не жизнь, а выживание”). Дискурс пересекается с жанром horror survival, в котором жертва пытается избежать смерти и выжить — при зомби-апокалипсисе, при встрече с маньяком, в доме с привидениями и прочих неудачных обстоятельствах. У жертвы нет иной задачи, кроме как остаться в живых, а не на что-то более сложное, например: элегантно отомстить, написать стихи про обуреваемые эмоции, придумать остроумный способ спрятаться и т.п.. Есть одна задача, которая отнимает все психологические, ментальные и физические ресурсы. Неважно — шутка это или ирония, но частое употребление этого глагола указывает на отчужденность от процесса образования.
2. Фраза “У каждого свое мнение” (“философов много, и у каждого свое мнение”, “это мое личное мнение, я никому его не навязываю”). По факту, это сообщение переводится так — “оставьте меня в покое”. Сейчас поясню.
Типичная коммуникация с преподавателем происходит на поверхности вынужденной формальности. Если возникает ситуация, когда происходит общение на углубление (как правило, по принуждению) — это воспринимается как попытка разрушить тот фасад, который ко второму курсу студенты уже построили. И запрос аргументировать свою точку зрения воспринимается как удар кувалдой по картонному фасаду. Я сначала этого не понимала и поэтому удивлялась молчанию девушек с мокрыми глазами у доски. Они искренне не понимали, почему, вместо того, чтобы выслушать подготовленный доклад с иллюстрациями и прочей мишурой, я указывала на логическое противоречие в их речи (или зачитанного копипастного предложения) и просила пояснить сказанное. О таких правилах здравого смысла они не слышали, и не понимали, что не так с их мнением.
Позиция (аргументированная речь) — это влияние, от которого отказываются носители мнений, так как власть всегда имеет последствия в качестве изменения реальности. Но влиятельность опасна и, насколько я поняла, это не ценность современного студента, которому хочется снизить риски и гораздо ценнее безопасность. Задача фразы “это всего лишь мое мнение” — отказаться от влияния и возможных рисков.
3. “Спасибо” и “Извините”. Вежливость это признак благовоспитанного человека, но при злоупотреблении маркерами вежливости (неуместные и зашкаливающие благодарности и извинения) возникает впечатление, что это не признак воспитанности, а снижение рисков и подавление потенциальной агрессии (со своей и противоположной стороны). Слова внутри студенческого дискурса несут message: “Мы как собеседники друг другу неинтересны, оставьте меня в покое”.
Эти слова обладают магической силой наподобие амулетов: неизвестно как и почему, но они работают (даже при условии, что отсутствует искренность обеих сторон). Достаточно проявлять внешние признаки уважения для преподавателя, чтобы коммуникация не состоялась.
В нескольких группах, чтобы задать вопрос, студенты говорили “Извините, а можно задать вопрос?”. После нескольких таких извинений, у меня пробуждался интерес к повторяющейся форме вопроса. В ходе сократического диалога устанавливалось противоречие, что, с одной стороны, извиняется тот, кто испытывает чувство вины, а, с другой стороны, в момент произнесения фразы чувство вины не возникало. После того, как вскрывалось логическое противоречие, студент снова извинялся: в ситуации ошибки у многих возникает реальное чувство вины. Вместе со студентами выявили две причины подобных извинений:
1. Студент не помнит имя преподавателя.
2. Лучше лишний раз извиниться, чем не извиниться, когда требуется извинение. Я так понимаю эту вычурную логику: есть вещи, которые лучше делать на автомате, так как они не требуют активизации ума. Как я поняла, студенту вменяется извиняться даже в тех случаях, когда не испытываешь чувства вины. Поэтому лучше делать это на автомате и часто, если чувство вины ошибается.
4. Фетишизация отчества. Есть довольно распространенная забава, связанная с ситуацией знакомства. Когда на мой вопрос: “Как к вам обращаться?” студент, стремясь выделиться, с вызовом представляется по имени-отчеству. И веселье продолжается, когда я подхватываю игру и обращаюсь к студенту по имени-отчеству. Я не слышала своего отчества в официальном контексте, пока сама не представилась 1 сентября как Анастасия Александровна. Наверное, они тоже. Отчество — это особый фетиш. Для студентов отчество — это символ статуса, которого нет: Лев Игоревич, Марат Маратович. Отчество стало символом социальной дистанции. Приведу конкретный пример.
С несколькими группами я ездила в музей современного искусства и в кино. Оба раза добирались вместе — на метро и автобусах. Две разные группы, разные взаимоотношения, но совершенно одинаковая реакция на одну ситуацию. Ситуация такова. Пока мы ехали стоя, в какой-то момент освободилось два места. На одно место села я, а второе место рядом… осталось пустым. На мое предложение присесть — послышался ответ: “Мы постоим”. Всю дорогу вместе шутили над пустым местом, смеялись над тем, почему оно пусто. Шутила, что, оказывается, в метро никто не хочет садиться рядом не только с пьяным вонючим бомжом, но и преподавателем вуза. Студенты нависали надо мной, оживленно поддерживали разговор, задавали множество вопросов. Вместе всю дорогу смеялись над этой ситуацией, но никто так и не сел. Существо с отчеством транс-цен-ден-таль-но.
5. Казенный дискурс.
Фрагмент одной беседы на семинарском занятии:
Студент: Необходимо формировать коллектив единомышленников..
Я: Подождите, вы реально так считаете?
Студент: Нет.
Я, конечно, не имею ничего против коллективов, можно сказать, являюсь апологетом коллективности, но когда студенты проговаривают правильные вещи — про коллектив, необходимость патриотического воспитания, гордость за университет — как правило, через них говорит казенный дискурс, неважно замечают они это или нет. И даже неважно — правильные это идеи или нет: какая разница, если для них это еще мельче по статусу, чем их “всего лишь мнение”. Однажды на семинаре по Фрейду студент ляпнул, что человек движим любовью — в частности, к родине. Надеюсь, что это хотя бы была постирония…
Система современного образования, подключая студентов к казенному дискурсу, эффективно обучает студентов обману. Если нет доверия к преподавателю, а учащимся предъявляют завышенные требования, которым невозможно соответствовать, невольно включаешься в такую культурную машину, которая учит хитрости и изворотливости и делает обманщиком. Логичной становится задача студента — не выучить материал, а обмануть преподавателя, обойти систему. Ведь задача, при потере доверия к образовательной системе, — это получение диплома с минимальными психологическими трансформациями.
IV. МИНИМАЛЬНЫЙ ГУМАНИЗМ
Можно дать много советов, как снизить степень отчуждения университетской среды. Но хочу остановиться на одном — предложить руководствоваться минимальным гуманизмом.
Я сама восхищаюсь идеями максимального гуманизма, выступаю за сверхчеловеческие ценности, но если человек ослаблен и болен — нужно сначала подправить здоровье. Это ars longa. Если человек не смотрел Тарковского, а последние годы смотрел видео не дольше формата тикток, будет настоящим насилием заставить его посмотреть “Внутреннюю империю” Дэвида Линча и написать глубокий анализ этого киношедевра.
Лучше работать на знакомом материале, не осуждать, но понимать. Минимальный гуманизм заключается в том, чтобы требовать от человека минимальных усилий: если человек пришел на семинар по философии, этого уже достаточно, чтобы начать с ним работать. Максимальный гуманизм требует чтения Платона на древнегреческом, минимальный гуманизм удовлетворен готовностью вести беседу.
С разными группами я искала тот материал, который им известен. На примере Моргенштерна, Далай-ламы, пьющего дяди Тимура одного из студентов, мы разбирали агрегатную концепцию души Платона. Через фильм “Матрица” проанализировали миф о пещере Платона. С помощью учения о четырех идолах каждый студентполучил возможность отрефлексировать собственные заблуждения.
Проведя серию психоаналитических разборов речей — от 9-летней Алисы Тепляковой до Алексея Щербакова, удалось понять различие между функциями Ego, Id и Super-Ego. Например, в случае упомянутого стендап-комика, мы совместными усилиями выяснили, что он ощущает разрыв между своим образом “свой из народа” и своей звездной жизнью сегодня, и задача Ego — завуалировать это осознаваемое противоречие.
На семинаре по Бодрийяру двое студентов стали наглядным кейсом того, как функционирует общество потребления. Студенты не поленились и вместо столовки дошли до McDonald’s. Легко было обнаружить противоречие между затраченными усилиями и ответом (на вопрос: почему предпочитаете картофель из McDonald’s?) “просто нравится”. После проведенного семинара один студент сказал, что ощущение будто попал в секту: «После семинаров по философии меняется восприятие реальности”. Да, отлаженная культурная машина работает так, что ты больше не способен видеть всего лишь картофель в красном картоне.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Университет — это культурная машина по трансформации человека. Сегодня при высокой степени отчуждения возникают изменения, но далеко не всегда именно в профессиональной плоскости. Появляются личностные изменения, которые были запущены еще в культурной машине под названием школа. Общение между студентами и преподавателями затруднено, так как каждый из субъектов решает не общие, а разные задачи.
Можно винить учащихся в том, что, по сути, новое поколение “не уродилось”, виноваты технологии, воспитание, развитие медиа и социальных сетей. Но это оборотная сторона современного образования — нужно отрефлексировать собственный вклад в процесс отчуждения и пытаться — с помощью саморефлексии и установления контактов со студентами — переосмыслить подлинную миссию университета как элитарной культурной машины. Задача университета — дать учащимся возможность получить инструменты для преобразования жизни общества.
Список литературы:
1. Нанси, Ж.-Л. Corpus. М, 1999.
2. Фуко, M. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.,1996.
3. Фуко, М. Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы. М., 1999.
4. Ясперс, К. Философская автобиография // Западная философия. Итоги тысячелетия. Екатеринбург.