Торопова Анастасия
Рубрика: Как читать?
В данной рубрике мне хотелось бы познакомить широкую публику с идеями американского философа Юджина Такера. В начале пару слов скажу об авторе и философском течении, к которому его причисляют, а затем обратимся к фрагментам его текста, которые будут сопровождаться моими пояснениями и комментариями. Возможно, они дадут ключи для знакомства как с самой трилогией автора (трехтомная работа “Ужас философии”), так и для прояснения идей спекулятивного реализма, к которому автор принадлежит. В конце я прикрепила небольшой словарь-памятку для пояснения специфических терминов.
Об авторе
Юджин Такер — это современный американский философ, писатель, преподаватель в Новой школе в Нью-Йорке. Его работы отмечены пессимизмом в отношении мышления и познавательных способностей человека. Он является продолжателем идей Сёрена Кьеркегора и Артура Шопенгауэра. Самой читаемой его работой является “В пыли этой планеты”, первый том трилогии “Ужас философии”, которая была переведена на множество языков. На русском языке полностью вышла вся трилогия.
Течение мысли: спекулятивный реализм
Такер является представителем современного философского направления спекулятивный реализм. Название состоит из двух слов, поясню их смысл. Реализм — это представление об объектном существовании реальности, независимом от мышления человека. Спекулятивный значит “отвлеченный” от эмпирического познания, не основанный на опыте и достоверных фактах. Это направление мысли, признающее существование объективной реальности, которая выше познавательных способностей человека, поэтому ее невозможно познать. Человек сталкивается с безличной, чуждой, неконтролируемой природой в различных ее проявлениях: темная материя, метеориты, царство грибов, плесени, бактерий, микроорганизмов. Следы объективной природы обнаруживаются повсюду, даже в самом человеческом теле, которое остается для нас загадкой.
Разбор текста: фрактальный подход
В студенческие времена в нашей группе философов-единомышленников сложился паттерн знакомства с философской книгой любого нового автора. В начале текст неизвестного философа кажется совсем непонятным. Приходится приложить много усилий для того, чтобы понять фон мысли автора: почему автор высказывает эти мысли? Откуда он говорит — из какой среды и проблематики? Что его волнует?
Как правило, при изучении первых абзацев, страниц, глав произведения мы решали ключевую задачу для понимания книги — мы занимались реконструкцией бэкграунда автора. Когда мы с группой разбирали такие философские произведения как “Диалектика Просвещения”, “Философские исследования”, “Символический обмен и смерть”, “Возвышенный объект идеологии” и прочие тексты, схема работы с текстом была одинаковой. Большую часть времени мы с трудом продирались через первые страницы книги. Как правило, там уже заключались необходимые ключи для понимания всего остального текста. Отыскав эти ключи, нам открывались двери к остальным главам. Я предложила назвать такой подход фрактальным: структура произведения схожа со всеми своими частями. Как правило, разобравшись с первой главой нового автора, идеи последующих глав и произведения в целом становились понятны.
Я выбрала несколько фрагментов из первой части первой трилогии для знакомства с философией Такера. Давайте обратимся к тексту и посмотрим как Такер начинает свою книгу:
“Мир. Он все более и более непостижим. Ныне это мир планетарных катастроф, эпидемических вспышек, тектонических сдвигов, аномальной погоды, залитых нефтью морей и нависшей угрозы вымирания. Несмотря на повседневные заботы, нужды и желания, нам все труднее постичь мир, в котором мы живем и частью которого мы являемся. Признаться в этом означает признать, что существует абсолютный предел нашей способности адекватного понимания мира как такового” (С.9).
С первого абзаца Такер эксплицирует установки спекулятивного реализма: мир непостижим, так как наши познавательные способности ограничены. Даже привычный мир перестает быть понятным. Спекулятивный реализм также называют антиантропоцентризмом. Антропоцентризм — это мировоззрение, согласно которому человек был центром мироздания, то есть он создавал мир и управлял им, формировал ценности, смыслы, и весь мир ему подчинялся. Если в эпоху Возрождения человек был в центре мира и вся Вселенная крутилась вокруг него, то теперь человек стал случайной пылинкой в космосе, бессильной, крошечной и незаметной.
“Цель этой книги — исследовать взаимосвязь философии и ужаса, используя этот мотив «немыслимого мира». Точнее, мы изучим связь между философией там, где она пересекается со смежными областями (демонологией, оккультизмом и мистицизмом), и жанром сверхъестественного ужаса, как он представлен в литературе, кино, комиксах, музыке и других медиа” (С. 9).
Такер вводит философский сюжет “немыслимого мира”. Честная философия постоянно обнаруживает свои пределы и сталкивается со своим горизонтом, за которым маячит то, что существует, но не может быть осмыслено. Такер осмысляет фильмы ужасов как философские высказывания, в которых также происходит эта встреча с немыслимым. Жанр ужаса хорош тем, что в этих произведениях осуществляется нефилософская попытка помыслить то, что находится за пределами человеческого существования.
Такер выявляет несколько феноменологически схватываемых образов мира:
“Назовем мир, в котором мы живем миром-для-нас. Это мир, который мы как человеческие существа интерпретируем и осмысляем, мир, с которым мы чувствуем связь или отчуждение, мир, частью которого мы являемся и который вместе с тем отделен от человека. Но этот мир-для-нас, разумеется, не ограничивается человеческими притязаниями; мир часто «огрызается», сопротивляется или игнорирует наши попытки поместить его целиком в форму мира-для-нас. Назовем миром-в-себе это в чем-то недоступное, но уже данное состояние, которое мы затем превращаем в мир-для-нас. Мир-в-себе — парадоксальное понятие: в тот момент, когда мы думаем о нем и пытаемся воздействовать на него, он прекращает быть миром-в-себе и становится миром-для-нас” (С. 12).
В данном фрагменте он выделил два мира:
— мир-для-нас — это обжитый человеком мир. Гуманизм — одна из стратегий обживания мира;
— мир-в-себе — мир как таковой, мы фиксируем его в понятиях, но его содержание темно. Мы не знаем суть мира. Пандемия — одно из проявлений мира-в-себе.
Но есть еще третий способ существования мира:
“Мир-без-нас, напротив, не может сосуществовать с человеческим миром-для-нас; мир-без-нас — результат вычитания человека из мира. Сказать, что мир-без-нас враждебен человечеству, будет попыткой выразить это в человеческих терминах, в терминах мира-для-нас. Сказать, что мир-без-нас нейтрален, будет попыткой выразить это в терминах мира-в-себе. Мир-без-нас находится где-то посередине, в смутной зоне, являющейся одновременно и безликой, и ужасающей” (С. 13).
Мир-без-нас ярко проявляет себя в момент, когда нам кажется, что космос нарушает собственные законы. Жанр ужаса в фильмах, литературе и видеоиграх, оккультная литература — все эти произведения противоречат философскому допущению, что мир это всегда мир-для-нас, и пытаются высветить тот аспект мира, что находился в слепом пятне исследований, показывая невозможные или отталкивающие формы жизни.
“Следовательно, главная тема книги — вопрос о том, как мыслить мир-без-нас” (С. 13).
Такер начинает раскручивать мысль о немыслимом с того, что обращается к семантике слова “чёрный” в музыкальном жанре black metal.
“В обычном представлении блэк-метал назван черным по множеству причин: из-за отсылок к черной магии, демонам, колдовству, ликантропии, некромантии, источникам зла и прочим мрачным и заупокойным вещам” (С. 21).
Инспирированный оккультной эстетикой жанр black metal является экстремальным направлением внутри жанра рок-музыки стилистически и музыкально и традиционно ассоциируется с фигурой дьявола как эссенцией сатанизма. Поэтому «черный» цвет в блэк-метале несет семантическую нагрузку дьявольщины. Но это не единственное значение: черный цвет становится символическим выражением оппозиции и протеста, например, ереси (как внутренней угрозы христианства) и язычества (угрозы извне). И Такер указывает на “слишком человеческое” понимание сил зла в данных контекстах:
“Несмотря на различия, оба значения термина «черный» указывают на одну общую для них вещь, а именно — антропоцентричный взгляд на мир. Мир либо лежит перед нами, чтобы мы использовали его как орудие, либо находится внутри нас как сила, приносящая пользу. Какого бы мировоззрения — анимистического или пантеистического — ни придерживались различные направления язычества, все они утверждают определенные средства познания и использования действующих в мире сил; «я» одновременно и слито с миром, и отделено от него. Человеческая точка зрения выступает пределом мысли в обоих значениях слова «черный» (сатанизм и язычество)” (С. 26).
И далее Такер указывает на третье, более сложное семантическое наполнение понятия “чёрный”:
“Есть ли иное значение у слова «черный»? Да, есть, но это — трудная мысль для мышления и почти невозможная для познания, хотя она и существует (точнее, сама она не существует, но существует мысль о ее несуществовании)” (С. 26).
Чтобы понять о чем философ говорит, предлагаю ввести понятие “темный витализм”, которым оперирует Такер и его коллеги по постгуманистическому цеху философии — от Бена Вудварда до Грэма Хармана. В данном контексте “черный” (black) и “темный” (dark) можно рассматривать как синонимы.
Что такое темный витализм? Витализм — это представление о существовании некой иррациональной силы, скрытой в вещах. Темный витализм назван так по нескольким причинам:
во-первых, темный — это синоним недоступности для разума: витализм скрыт природой (разум ограничен, а природа находится за границами нашего понимания) и временем (причины появления жизни от нас сокрыты);
во-вторых, будучи индифферентным к человечеству, он оказывается враждебным по отношению к нам. Пространство и время разрушительны для нас, потому мы создали культуру как кокон для самосохранения и самозабвения. Проявления вторжения мира “извне” — глобальное изменение климата, природные катастрофы, пандемия, вымирание видов животных и растений. Нечеловеческий мир становится частью нашего мира;
в-третьих, темный витализм проявляется в вещах, которые вызывают традиционное отвращение от светоносного разума. Например, слизь, грязь, муть, помои, отбросы, в который проявлен темный витализм, для древнегреческого философа Платона рассматривались как “непристойности бытия” и являлись негодной темой для мышления.
Итак, вот как сам Такер описывает то, к чему отсылает слово “черный”:
“Существует лишь анонимное, безликое «в себе» мира, безразличное к нам как человеческим существам, несмотря на все наши усилия изменить, оформить, усовершенствовать и даже спасти этот мир. Мы могли бы конкретизировать эту перспективу и обозначить ее не просто как космическую, а как форму «космического пессимизма» (С.26).
Далее он сам поясняет, что подразумевает под космическим пессимизмом:
“Точка зрения космического пессимизма — это странный мистицизм мира-без-нас, герметизм бездны, ноуменальный оккультизм. Космический пессимизм — трудная мысль о мире как абсолютно нечеловеческом (unhuman)*, безразличном к надеждам, желаниям и усилиям человеческих индивидов и сообществ” (С. 26).
В данном фрагменте Такер предлагает иной взгляд на реальность, альтернативный тому, который присущ представителям корреляционизма. Корреляционизм — это еще один термин из словаря спекулятивного реализма, означает убежденность в наличии связи между бытием и мышлением. Яркими представителями корреляционизма являются философы немецкого идеализма Шеллинг и Гегель, так как они утверждали не просто наличие связи между природой и мышлением, но верили в их единство. Панлогизм Гегеля — пример радикального корреляционизма: дух создавал мир исключительно логично, поэтому человек с помощью логического мышления может пройти весь путь Духа от начала и до конца, постичь весь универсум.
Такер и спекулятивные реалисты стоят на противоположной позиции антикорреляционизма: они считают, что мир существует до мышления, и между ними нет связи, вот почему мир непознаваем. Мышление лишь плодит иллюзии о том, что постигает именно реальность, а не конструирует новые миры. В основе космического пессимизма заложена одна идея Квентина Мейясу, основоположника спекулятивного реализма. В своей работе “Après la finitude” (“После конечности”) он пересматривает существующие метафизические допущения, закрепившиеся в истории философии. Одним из таких допущений, по мысли Мейясу, является принцип достаточного основания, сформулированный Лейбницем так: “Все существующее имеет достаточное основание своего бытия”. В противоположность Лейбницу, Мейясу вывел принцип контингентности, согласно которому онтологически нет необходимости в существовании чего-либо. Например, человека. И эта идея приобрела мрачную тональность в философии Юджина Такера, выраженной в позиции космического пессимизма.
Книги Юджина Такера могу посоветовать двум типам читателей: либо тем, кто слишком оптимистично смотрит на научный прогресс, чтобы услышать иную позицию; либо тем, кто, начитавшись Лавкрафта или Шопенгауэра, обречен на одиночество, но безуспешно продолжает искать единомышленников.
Словарь:
антикорреляционизм — мировоззрение, согласно которому мир существует до мышления, и между ним и мышлением нет корреляций, поэтому мир непознаваем.
антропоцентризм — это мировоззрение, возникшее в эпоху Возрождения, согласно которому человек стал центром, главным творением мироздания.
корреляционизм — философская позиция, отстаивающая идею о наличии связи между бытием и мышлением.
спекулятивный реализм — философское течение, признающее существование объективной реальности, которая выше познавательных способностей человека, поэтому ее невозможно познать.
мир-без-нас — аспекты реальности, исключающие человеческое существование.
мир-в-себе — мир как таковой независимо от человеческого мышления. мир-для-нас — обжитый человеком мир.
темный витализм — представление о существовании некой иррациональной силы, скрытой в вещах, недоступной для разума и индифферентной по отношению к человечеству.