Мораль в басне — главное?

Серякова Анастасия

Я работаю преподавателем рисования и, помимо своих неотложных обязанностей, иногда завожу диалог с ребятами на темы, которые не связаны напрямую с художествами. Так и получилось в этот раз, когда я решила исследовать басню. Дети пришли на занятие и начали рассказывать о жизненных происшествиях, которые случились с ними в последние дни. Они говорили о своем опыте несправедливости в школе, переживаниях по поводу оценки, странном однокласснике, еде в столовой. И я, воспользовавшись этой обстановкой, задала им вопрос «не по теме» о том, как они понимают басню. Чаще всего они говорили, что в этом жанре рассказывается о правилах и нормах поведения в укор «плохим» мальчикам и девочкам. То есть, по их мнению, автор, словно злая учительница, хочет через басню поругать и объяснить как нужно себя вести. 

И это действительно распространенное мнение, но оно на самом деле не отражает сути басни. Поэтому мы с вами пойдем вглубь и даже доберемся до оснований басенного искусства. В качестве напарника по поиску истины предлагаю позвать Льва Семеновича Выготского с его исследованием психологии разных видов искусства, в том числе и басни. Но с ним мы познакомимся чуть позже, а пока начнем с определения басни.

Басня — жанр эпоса в стихах или прозе, характерной чертой которого является иносказательность и сформулированный моральный вывод. 

Иносказательность присущая басне связана с ее возникновением. В 5 веке до нашей эры жил раб Эзоп, и он не мог открыто выражать свои мысли в отношении господ или других жизненных тягот, поэтому он придумал свой способ обойти ограничения. Эзоп берет в качестве персонажей животных и в иносказательной форме повествует о пороках присущих людям, которые его окружали. Повествование заканчивается нравственным выводом, где автор указывает на такие плохие качества как неразумность, услужливость, жадность и другие. Когда басни разносились по округе, то никто и подумать не мог, что тут могут быть описаны живые люди. Как раз отсюда появилось выражение «Эзопов язык», что подразумевает иносказательность и завуалированность.

«И в самом деле, мы знаем, что басня по происхождению своему несомненно двойственна, что ее дидактическая и описательная часть, иначе говоря, поэтическая и прозаическая, часто боролись друг с другом и в историческом развитии побеждала то одна, то другая. Так главным образом на византийской почве басня почти совершенно утеряла свой художественный характер и превратилась почти исключительно в морально-дидактическое произведение. Наоборот, на латинской почве она произрастила из себя басню поэтическую, стихотворную, хотя надо сказать, что все время мы имеем в басне два параллельных течения и басня прозаическая и поэтическая продолжают существовать все время как два разных литературных жанра».

«Психология искусства» Л.С. Выготский

Л.С. Выготский как человек науки проводит анализ, основываясь на критике уже существующих теорий. И его оппонентами в поисках истины выступили Лессинг и Потебня. Первый считал, что писатель вкладывает в басню главную мысль, а задача читающего ее обнаружить и довольствоваться находкой. Наверное, каждый из нас задавался вопросом глядя на картину или смотря фильм: «Какую главную идею вложил автор?». Вот и Лессинг был из этого лагеря, считая, что основная мысль в басне выражается в морали. Потебня же писал, что басня для читателя есть ориентирующий инструмент в трудных жизненных вопросах. О таком восприятии текста я как-то услышала от таксиста, с которым однажды ехала. Правда, он говорил так в отношении чтения Библии. Технология чтения таксиста была такой: когда он сталкивался с неоднозначными ситуациями, в которых не знает как себя вести, то открывал Библию и искал там ответ на волнующий вопрос. С басней, исходя из теории Потебни, стоит поступать точно также. Не знаешь как поступить? Волнуют трудности в отношениях? Тогда вместо всех этих шарлатанов-психологов, иди и басню прочти. Могла бы неплохая реклама получится!

Но оба автора скорее говорят о прозаической басне, нежели басне поэтической. Ярким примером прозаической басни являются басни Эзопа. Для них характерна краткость изложения, повествовательный стиль, без использования поэтического ритма и живописных описаний. Пример:

Пророк

“Колдун, сидя в базарной площади, предсказывал судьбы прохожим. Вдруг прибежал гонец, и сообщил, что двери дома его взломаны, а добро украдено.

Колдун завопил от горя и опрометью кинулся домой. Сосед только и успел крикнуть ему вдогонку:

«Вот какие вы, колдуны — берётесь предсказывать судьбы другим, а свою собственную предвидеть не можете!»

И действительно — здесь мы можем увидеть явное моральное давление, без использования поэтических описаний. Более поздним примером дидактической басни являются басни Л.Н. Толстого. Вот одна из них:

Два товарища

Шли по лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего – он упал наземь и притворился мертвым.

Медведь подошел к нему и стал нюхать: он и дышать перестал.

Медведь понюхал ему лицо, подумал, что мертвый и отошел.

Когда медведь ушел, тот слез с дерева и смеется: «Ну что, – говорит, – медведь тебе на ухо говорил?»

«А он сказал мне, что – плохие люди те, которые в опасности от товарищей убегают».

Басня же поэтическая зарождается также довольно рано, но мы невооруженным взглядом можем заметить различия с ее антиподом. Например, в произведениях Федра-подражателя Эзопу появляется поэтический ритм, описания, а мораль выполняет скорее функцию зачина, нежели «главной идеи». Пример:

Как видите, развитие басни начинается с дидактического повествования (басни Эзопа), а затем уже пути прозаической (басни Толстого и других) и поэтической басни (басни Федра, Лафонтена, Крылова) расходятся, и начинают существовать отдельно друг от друга. Поэтому если в баснях Эзопа мы действительно можем найти ту самую «главную мысль» или «ответ на вопрос», то с поэтической басней все сложнее.

«В чем сложность басни поэтической?», — спросите вы. Выготский вступает в неравный бой и не соглашается с тем, что в поэтической басне есть главная идея и уж тем более с тем, что главная идея состоит в морали. Он приводит в пример произведения, где мораль часто бывает противоречива, а порой и вовсе безнравственна. Например, в басне «Ворона и лисица» с одной стороны мораль заключается в том, что лесть это плохо, но при этом мы можем видеть выигрышность такой модели поведения. Или в произведении «Стрекоза и муравей» муравей отчитывает стрекозу за ее легкомысленное отношение к жизни и отказывает ей в помощи. С одной стороны, есть стрекоза, которая не подумала о зиме наперед и все лето провела припеваючи, и тут можно сказать, что тот, кто легкомыслен, будет наказан жизнью, а, с другой стороны, есть трудяга-муравей, который не веселился в теплые времена и отчитывает стрекозу за ее безалаберность, но и это как-то не по-христиански, согласитесь?

Представьте, что с вами случилась подобная ситуация. Например, вы влюблены, и согласились одним вечером пойти на свидание с объектом воздыхания, но не рассчитали время и не сделали доклад в университет, от которого зависит зачет/экзамен. Вы в 12 ночи, после свидания, звоните подруге, чтобы она вам помогла, а подруга вам отвечает что-то в духе: «Да ну тебя в баню, лентяйка, фигушки я тебе помогу, надо было самой время рассчитывать». С вашей стороны может быть такой расклад: хорошо помогать друзьям, когда они просят, и плохо отвергать друзей в трудной ситуации. А со стороны подруги: хорошо — это когда вовремя легла спать, и прийти на зачет вовремя, а плохо — это в ночи сидеть и делать доклады, даже если об этом просят друзья. Вы можете примерить это на другие жизненные ситуации с другими участниками и со свойственными им ценностями, но эта противоречивость морали сохранится. Оказывается, неоднозначность в действиях героев является необходимым условием для достижения цели искусства. Такой приём противоречивых позиций используется не только в баснях, но и в поэзии, театре, живописи, и благодаря ему мы эмоционально вовлекаемся в художественное произведение, с интересом предвкушаем кульминацию, и сопереживаем героям.

Таким образом, мы видим, что развитие басни начиналось с дидактического повествования, а затем, под влиянием разных условий, произошло разделение на два параллельных пути: басни прозаической, несущей нравоучительный смысл, и басни поэтической, являющейся частью искусства. А у искусства, в свою очередь, есть задачи, при выполнении которых мораль становится лишь композиционным решением автора, и не несет больше той нравоучительной функции, которая имеется в басне-притче.