Анастасия Торопова
На открытии Олимпийских игр 2024 прозвучал лозунг Liberté, égalité, sororité — “Свобода, равенство, сестринство”, карнавально перевернув известный лозунг “свобода, равенство, братство” (Liberté, égalité, fraternité). Что-то изменилось в культурном коде игры или самой французской культуры? Давайте попробуем понять смысл концепта.
В контексте Французской революции ясно и четко была выражена триада идей: понятия «свободы» и «равенства» подкреплялись идей братства как взаимопомощи людей, независимо от социального статуса или происхождения.
Сразу скажу, сестринство это не про женский пол, не про женщин, это идеологический нагруженный концепт. Лично я против идеи природного/сущностного превосходства кого-либо — мужчин или женщин, животных или киборгов. Я эгалитаристка, я за общее равенство и социальную справедливость, и считаю тот тип феминизма, который утверждает какое-либо превосходство женского пола над мужским, структурной аналогией патриархата, который этими же феминистками критикуется. Поэтому стоит разобраться концептуально — что стоит за понятием сестринство? Это размытый концепт, поэтому здесь могу выделить три трактовки:
- наивная: сестринство лучше братства, так как второе основано на взаимоподдержки мужчин. Женская солидарность лучше. Самая примитивная трактовка, ее не разделяю.
- политическая: замена “братства” на «сестринство» подчеркивает важность признания и уважения женской роли в обществе и спорте. Использование концепта «сестринства» отражает современные тенденции и движения за права женщин, которые стремятся устранить гендерные неравенства в политических правах.
- эгалитаристская: это интересная постструктуралистская идея, но требует дополнительных разъяснений. Здесь остановлюсь подробнее. И начну с прояснения того — что такое постструктурализм?
Постструктурализм: против одержимости центром
Братство раньше символизировало идею взаимопомощи и поддержку патриархальной структуры общества. Братство, напоминаю, не стоит применять исключительно к мужчинам и мужскому обществу. Это метафора особого типа солидарности на основе дискриминации тех, кого не считают “братом” — женщин, представителей иных рас, негетеронормативной сексуальности и пр.
Поясню смысл сестринства через обращение к идеям постструктуралиста, того, кого можно назвать феминистом, Деррида. Он ввел важный термин для всей постмодернистской философии — “децентрация”.
Западноевропейская философия одержима “центризмами”, которые порождаются из бинарной логики, которая нам присуща — правое-левое, субъект-объект, мужчина-женщина, свет-тьма, мужчина-женщина. И эти парные понятия не симметричны по значению, всегда один элемент имеет более положительное значение, чем другой, который воспринимается ущербным. Свет — хорошо, тьма — плохо. Мужчина — как бы настоящий человек, а женщина — воспринимается как “придаток” к мужчине. Наше мышление бинарными оппозициями накладывается на действительность, которую мы также воспринимаем через черно-белую призму. А это означает, по мысли Деррида, что одни явления оцениваются как хорошие, а другие как испорченные.
Термин “братство” исторически и культурно ассоциируется с патриархальными структурами — “мужским” типом организации общества. Мужской порядок логоцентричен и выстраивается вокруг смыслового центра. Делёз называл такой тип мышления древовидным. Проблема логоцентризма в том, что это иерархический способ упорядочивания: есть центр (мужчины), которому подчиняется периферия (женщины). Таков мужской тип организации не только социальной, но и психологической реальности.
Сестринство как идея восстановления справедливости
Мужская власть логоцентрична, но есть и другой путь — децентрированный. Харауэй называет его феминистическим, но он выходит за пределы вопроса о женском угнетении в обществе. Делёз называет такой способ построения порядка ризомой: это децентрированная система, построенная на снятии оппозиций в мышлении. Термин «братство» имеет устойчивую коннотацию: он не признает равенства полов и продолжает маргинализировать женский опыт и вклад, центрируя власть в мужских (метафорически, так как в биологическом смысле женщины участвуют и поддерживают так называемый “мужской” порядок) руках.
Феминистская теория, опираясь на работы таких мыслителей, как Бовуар и Иригарей, критикует использование мужских терминов и символов, которые утверждают мужское как универсальное и нейтральное, в то время как женское оказывается исключенным или подчиненным. И пока происходит процесс освобождения фигуры женщины, а также маргинальных/подчиняемых фигур, временно важно использовать концепт “сестринство” — до полного баланса в правах.
Постструктуралисты утверждают, что термины, такие как «братство», встроены в дискурсы, которые поддерживают определенные формы власти и исключают другие группы, поэтому контекстуально лучше его заменить на “сестринство”, в котором присутствует идея децентрации власти — чтобы досталось, простите за шутку, «всем сестрам по серьгам»: и мальчикам, и девочкам, независимо от пола, возраста, расы, религии и прочих параметров.
Я поддерживаю идею эгалитаризма, но если оценивать концепт “сестринство”, который идеологически заменяет братство, считаю его неудачным, так как они симметричны, и содержит противоречие. Вернувшись к идее феминиста Деррида относительно асимметрии бинарных понятий, это противоречие становится прозрачным: если мы заменим братство на сестринство, получится, что мышление нас снова будет подталкивать снова в сторону доминирования женского над мужского. Если принять идею Деррида как верную, то сестринство принципиально не отличается от братства, и то разлитое насилие в обществе не исчезнет, а будет продолжать разливаться по другим каналам.
Анастасия Торопова:
