Авторы статьи: Воробьёва Александра, Волчкова Дарья
Катастрофа — это ситуация, в которой переворачивается привычный порядок жизни. Она может представлять собой как полное разрушение мира (уничтожение планеты), так и резкую трансформацию существующей структуры (революция). Следовательно, фильмы-катастрофы — это размышления на тему порядка. Но каков он?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует обозначить три основные парадигмы культуры:
1. Традиционная.
В классических культурах общественные отношения определялись небесным порядком. Считалось, что судьба человека зависит от звёзд и богов. Так, «Илиада» Гомера начиналась с мольбы Хриса, обращенной к Аполлону. И бог действительно заступился за обиженного жреца, повлияв на развитие конфликта между ахейцами и троянцами. В центре традиционной структуры находились вертикальные отношения. А, так как высший порядок не может быть разрушен, то катастрофа — это всего лишь поворотный пункт сюжета (см. Аристотель Поэтика), трагичный для человека (персонажа), но не для мира.
2. Модернистская.
Она представляет собой выстроенную человеком иерархию — политическую, социальную, экономическую. Здесь важны связи между начальником и подчинённым, учеником и учителем, родителем и ребёнком. Бог остаётся источником власти, но уходит на второй план. Порядок, созданный человеком, не вечен, а потому его разрушение представляется как вполне возможная и пугающая перспектива. Таков финал «Гамлета», где борьба за власть и справедливость приводит к смерти всех участников.
3. Постмодернистская.
Эта структура основывается на предыдущей, но, одновременно, спорит с ней, пытаясь преодолеть. В качестве желательных утверждаются горизонтальные связи, в которых нет более значимых или менее значимых элементов. Главные действующие лица постмодерна — потребители (зрители). Они равны, взаимозаменяемы, пассивны. Не избавляя от страха крушения, постмодернизм размывает границы катастрофы, показывая условность апокалипсиса. Порядок ситуативен, поэтому там, где зритель видит трагедию, персонаж может её не замечать (“Зомби по имени Шон”); то, что одного героя приводит в ужас, другого веселит (“Не смотрите наверх”).
Главные вопросы, ответ на которые желает знать зритель: спасется ли герой? Если да, то как? Если нет, то почему? Конечно же, ответ зависит от того, какую парадигму предлагает нам режиссёр. Внутри традиционной структуры это может быть вмешательство высших сил. Внутри модернизма – среди героев всегда найдется лидер, способный предотвратить ужасное. Но как же справится с катастрофой постмодернизм?
«Не смотрите наверх», или как мы докатились до жизни такой.
В 2021 году на экраны вышел фильм «Не смотрите наверх» (режиссер Адам Маккей). В нем критикуется постмодернизм, а особенно ярко показано общество потребления, о котором писал Жан Бодрийяр.
Общество потребления — это общество изобилия товаров, в котором объекты потребления превалируют над субъектами.
Персонажем, который символизирует общество потребления, является сын президента – Джейсон. На Землю летит комета, способная разрушить все живое. Белый дом принимает меры и перед запуском операции по отводу кометы, президент и ее сын общаются с народом. После речи президента начинает говорить Джейсон:
Я не мог не заметить, что люди начали молиться за других. Хочется их похвалить, но я хочу помолиться за вещи. Есть много крутых и классных материальных вещей: дорогие квартиры, и часы, и тачки, одежда и всякая хрень, которая может исчезнуть из-за кометы. А я этого совсем не хочу. Я помолюсь за вещи, аминь.
О чем эта речь?
Перед лицом опасности люди начинают молиться за людей, за тех, кто им дорог. Джейсон же, напротив, указывает на то, что материальные вещи (т.е. объекты потребления) превалируют над субъектами (т.е. людьми). Это раскрывает для нас то, что герой является заложником системы общества потребления.
Возникает проблема. Он обращается к Богу, а это традиционная форма диалога, которая не вписывается в постмодернистскую установку об отсутствии иерархии. Бога нельзя заменить. В речи Джейсона молитва является скорее высмеиванием модернистской парадигмы. Говоря: «Аминь», он утрирует, указывая на то, что молиться Богу о других бессмысленно, что теперь есть только Бог Вещей, которому нужно молиться за материальное, ведь это то, что превалирует над людьми. Вещи теперь определяют жизнь. И конец света наступит только тогда, когда не будет вещей.
Видимая противоречивость объясняется тем, что общество потребления вписано в ризому. Это понятие используется для того, чтобы обозначить особую структуру, предполагающую отсутствие иерархии. Один из признаков ризомы – взаимозаменяемость. Мы это видим в перечислении материальных вещей Джейсоном, которое заканчивается фразой «всякая хрень». То есть любая вещь может быть заменена на другую. Более того даже происходит подмена Бога. В постмодерне Богом может быть что угодно. В модернисткой парадигме, где люди молятся за людей – заменить невозможно ни людей, ни Бога.
«Зомби по имени Шон»
Еще одной фигурой общества потребления является главный герой другого апокалиптического фильма «Зомби по имени Шон» (режиссер Эдгар Райт, 2004).
Подтверждение этому встречается в двух почти одинаковых эпизодах. В первом эпизоде Шон идет в магазин за банкой колы и мороженым. По пути он дает мелочь бездомному, спотыкается о камни, здоровается с соседями и т.д. Второй эпизод: через несколько дней начинается зомби-апокалипсис. Наш герой об этом не знает, хотя на протяжении всех дней до катастрофы были предпосылки, например: газеты, в которых говорится о вирусе, кашляющие прохожие и прочее. И вот, мы снова видим, как Шон идет в магазин, по тому же пути, что и всегда, спотыкается о те же камни. Вокруг кровь, разруха, но герой этого не замечает. Он живет в обществе изобилия товаров, в котором объекты потребления превалируют над субъектами. Он отключен от внешнего мира, от событий, которые происходят. Он акцентуирован на потреблении. Несмотря на конец света, герой идет по протоптанному пути за кока-колой и мороженым.
Также как в фильме «Не смотрите наверх» здесь общество потребления тесно связано с ризоматической структурой. В одном из эпизодов фильма мы видим, как встречаются две команды людей, которые пытаются выжить. Они абсолютно идентичны: это парень с девушкой, пара их друзей, мама героя и сосед. И если заменить участника одной команды на участника другой, то ничего не изменится, так как в ризоматической структуре предполагается взаимозаменяемость. У каждого есть своя роль, но на эту роль можно взять кого угодно.
Признаки ризомы проявляются и другом эпизоде. Лучший друг главного героя трагически погибает, Шон расстраивается, зритель тоже. Но в конце фильма мы видим, что даже отсутствие какого-либо элемента (в данном случае разума у лучшего друга, так как он стал зомби) не критично. После апокалипсиса Шон приводит друга — уже зомби — домой и продолжает проводить с ним время. Реального друга уже нет, но его тело смогло его заменить.
Почему в постмодерне невозможен конец света?
Ризоматический порядок и изобилие взаимозаменяемых вещей заставляют посмотреть на катастрофу как на временное изменение локального мирка, даже если это — цивилизация, в которой живёт зритель. Неудивительно, что современные фильмы изобилуют сценами насилия, разрушения и, казалось бы, полного краха. Однако, сколько бы раз на глазах у зрителя ни взрывалась и ни разлеталась на куски Земля, сколько бы человечество ни оказывалось на грани вымирания из-за монстров, вирусов и катаклизмов, ничто не может уничтожить ризому.
Конец света — это уничтожение самого порядка. Чтобы восстановить порядок в модерновой парадигме – необходимо начать с фундамента, с начала, но это невозможно, если разрушено все до основания. Чтобы восстановить порядок в постмодерновой парадигме – можно начинать откуда угодно, ведь у ризомы нет центра. Именно поэтому в постапокалипсисах смешиваются различные эпохи, технологии, стили. Жизнь продолжится даже в малопригодных для нее местах — в метро («Метро 2033»), пустыне («Безумный Макс») или среди океана («Водный мир»). Постмодернизм позволяет сценаристу начать историю из любой локации и при каких угодно условиях. В конце фильма «Не смотрите наверх» после титров мы видим, как сын президента остается единственным выжившим после конца света. Он достает телефон и снимает себя для соцсетей, говоря следующее:
Как делишки, народ? Я последний выживший. Земле каюк. Ставьте лайки и подписывайтесь. Я пока тут
Это указывает на то, что восстановить порядок можно. Даже если ты думаешь, что остался один, появится кто-то другой. Конец света невозможен, просто будет что-то иное.