Время путешествий: Хронос и Эон

Автор: Семен Малышкин

Тема этого выпуска журнала «ПИР» посвящена путешествиям неслучайно, ведь это летний выпуск. 

Приходящее после расслабляющих майских праздников лето манит своим ярким солнцем, пляжами, бодрящей в жаркий день речкой, освежающим мороженым. Люди, сбитые с толку длинными весенними выходными, окончательно поддаются на зов всех этих летних наслаждений и откладывают свои дела в долгий ящик до первых осенних листопадов. 

Школы и вузы временно прекращают муштровать своих студентов. И когда их удушающая хватка слабеет, студенты и школьники бросают свои учебники и отправляются куда подальше от дома. Ведь любой уважающий себя студент знает: «Лето в городе — это не лето». Кто уезжает в лагеря, кто-то на море или едет к прародителям в глубинку. Особенно спортивные товарищи едут на какие-нибудь соревнования за пределы своих родных мест. Узнали? Согласны?

Этот летний инстинкт путешествий не угасает с течением времени. Тем, кто работает по трудовому договору, известно, насколько трудно выкроить себе отпуск летом. Ведь какой-нибудь Геннадий Иванович «застолбил» себе отпуск на июль ещё девяносто декад назад. А когда всё-таки удаётся выкроить время, работающий человек, не оглядываясь, решает переместиться подальше от неумолкающего шума бесконечных дорог, копоти чахнущих заводов, бетонных домов, заслоняющих солнечный свет. 

Медленно и устало тянутся летние полудни. Быстро, как падающая на ясном ночном небе звезда, пролетают летние ночи. Лето тянется к закату. И где-то ближе к концу августа всё чаще на вокзалах начинают мелькать загорелые и счастливые лица наших путешественников. 

А что такое «путешествие»?

И всегда, когда после этих событий кто-то заговаривает о путешествиях, он имеет в виду перемещение человека из одного места в другое. Так же и в нашей истории люди ехали на моря, в лагеря, деревни, круизы, — и это мы называли путешествием. Даже сам язык указывает нам на перемещение в пространстве корнями слова «путь» и «шествие». Но смысл слова “путешествие” замыливается. Под путешествием начинают понимать любое мало-мальски продолжительное перемещение в пространстве. Напротив, такие слова как «вояж», «трип», «прогулка», «фланирование», «скитание» выходят из употребления, а их смысл остаётся невыясненным.

Говорят, хорошего художника легко определить по тому, как он рисует человеческие руки (попробуйте сами их хорошо нарисовать, и поймёте, о чём я говорю). Так вот, хорошего философа легко определить по тому, как он проводит различения смысла слов. Таких же слов, выхолощенных повседневностью, как и слово “путешествие”. Я, конечно, не философ, но наблюдал некоторые время за тем, как они это делают. Позволю себе такую дерзость — сымитировать такое различение и отличить путешествия от всего, что таковым не является.

На самом деле, секрет хорошего различения прост. И вы его, наверняка, слышали. Нужно всего лишь старое проверенное греческое средство — критерий. Древние греки называли критерием нож для разделки туш. А ничего острее слова, как нам говорили в школе на уроках словесности, и быть не может. Поэтому наша задача — подобрать достаточно острое слово, которому было бы под силу одолеть разделываемую тушу. Я предлагаю в качестве такого критерия взять традиционную оппозицию пространства — время. Поясню на примере.

Ещё когда я учился юриспруденции, в последнее учебное полугодие, когда осмотрительные студенты корпели над своими дипломными работами, я заинтересовался предложением преподавателей выступить в суде. Для нормального человека это может показаться странным — захотеть выступить в суде. Юрист-практик тоже засвидетельствует, что это, мягко скажем, сомнительное удовольствие. Но моё романтизирующее всё и вся сознание воспринимало это предложение по-другому. “Выступление в суде — это же целый квест!”, — считал я. Нужно куда-то ехать, общаться с противоположной стороной, взаимодействовать с сотрудниками суда. Да и подсудность моего дела определили аж в соседний район между Волгоградом и Волжским, так что перемещений мне хватало.

Первый процесс был для меня удачным, хотя меня немного трясло уже в самом суде. Вдохновленный успехом, я посчитал, что, если я буду работать вот так с судами, работа будет полна приключений и путешествий. Поэтому я и устроился на такую “судебную” работу уже в Москве. И действительно: поездок по судам мне и сейчас предостаточно. У меня теперь есть регулярные поездки в Красногорск, Люберцы, Зеленоград, Видное, Балашиху и другие окраины Московии. Я так же романтизированно видел все эти перемещения по окраинам, судам, судам на окраинах. Но по прошествии времени, в один из вечеров после судебного заседания, садясь в обратный автобус до Москвы в одном из городов области, я почувствовал, что то, в чём я участвую, мало похоже на путешествие. Почему? В этом перемещении было мало моего участия. Это не мой путь, и не я по нему шествую. Я лишь исполнитель, которым продвигаются по пути другие субъекты. Но, думаю, несобственность (отчужденность) пути — это ещё недостаточный критерий. Это пока только признак, по которому легко понять невозможность путешествия. Гораздо интереснее причина, почему путь становится несобственным — это отчужденное время.

Как гласит Трудовой кодекс России: всё время для тех, кто уже продал душу дьяволу, по Марксу, является либо рабочим временем, либо временем отдыха. Вот так, юристы не дадут соврать. И если использовать эту дихотомию, то получится, что про путешествия говорят, как правило, в контексте времени отдыха. А аналогичные перемещения в рабочем времени называют серьёзным словом — командировка. Вот такое первое различение по критерию времени. 

Но просто развести время в соответствии с законодательством было бы сомнительной интеллектуальной работой. Следует обратить внимание на модели времени, которые есть не просто в каком-то законе, но которые выработаны и проверены многовековой историей европейской цивилизации. Я предлагаю обратиться к таким двум моделям времени, известным ещё с эпохи Древней Греции — хронос и эон. 

Как Платон объяснял время?

Обратимся к одному из мудрейших людей того времени — Платону и его диалогу «Тимей». Один из сюжетов этого диалога — сотворение неким Демиургом мира и человека сообразно миру идей. По легенде он сталкивается с проблемой: в мире идей всё вечно и бесконечно, а в подлунном мире — нет.  И тогда 

«он замыс­лил сотво­рить некое дви­жу­ще­е­ся подо­бие веч­но­сти; устрояя небо, он вме­сте с ним тво­рит для веч­но­сти, пре­бы­ваю­щей в еди­ном, веч­ный же образ, дви­жу­щий­ся от чис­ла к чис­лу, кото­рый мы назва­ли вре­ме­нем. Ведь не было ни дней, ни ночей, ни меся­цев, ни годов, пока не было рож­де­но небо, но он угото­вил для них воз­ник­но­ве­ние лишь тогда, когда небо было устро­е­но. Все это — части вре­ме­ни, а «было» и «будет» суть виды воз­ник­ше­го вре­ме­ни, и, пере­но­ся их на веч­ную сущ­ность, мы неза­мет­но для себя дела­ем ошиб­ку. Ведь мы гово­рим об этой сущ­но­сти, что она «была», «есть» и «будет», но, если рас­судить пра­виль­но, ей подо­ба­ет одно толь­ко «есть», между тем как «было» и «будет» при­ло­жи­мы лишь к воз­ник­но­ве­нию, ста­но­вя­ще­му­ся во вре­ме­ни, ибо и то и дру­гое суть дви­же­ния. Но тому, что веч­но пре­бы­ва­ет тож­де­ст­вен­ным и непо­движ­ным, не при­ста­ло ста­но­вить­ся со вре­ме­нем стар­ше или моло­же, либо стать таким когда-то, теперь или в буду­щем, либо вооб­ще пре­тер­пе­вать что бы то ни было из того, чем воз­ник­но­ве­ние наде­ли­ло несу­щи­е­ся и дан­ные в ощу­ще­нии вещи. Нет, все это — виды вре­ме­ни, под­ра­жаю­ще­го веч­но­сти и бегу­ще­го по кру­гу соглас­но [зако­нам] чис­ла».

Не самый простой текст, согласен. Но здесь я тоже предлагаю прибегнуть к философскому инструментарию — выделить ключевые слова или концепты, которые бы отражали характеристики времени. С помощью них мы сможем найти антонимичные признаки обоих времен. 

Платон пишет, что сотворяемое Демиургом время «движется от числа к числу». Звучит абстрактно, но иллюстрацию этой фразы вы, наверняка, можете увидеть на ближайшей стене или же у себя на запястье. Догадались? Это часы! Но не так важен пример этого «числа», как важно его значение. А значение этой фразы таково, что для “мира вещей” и всего, что в нём живёт, время не может быть “вечным”, как для идей. И поскольку время в этом вещном мире начинает обретать свои пределы, у него появляется своё измерение, которое можно вычислить. Из-за появления этого абстрактного «числа» возникают и другие единицы измерения времени — «дни, ночи, месяца и года». Поэтому измеримость времени мы можем выделить как основной признак хроноса, который неприменим к другому виду времени. Платон пишет, что Эон (вечность) “пре­бы­ва­ет тож­де­ст­вен­ным и непо­движ­ным”. Поэтому “ей подо­ба­ет одно толь­ко “есть”, но не “было” или “будет”. Ведь указание на прошлое или будущее тоже подспудно позволяют нам измерить время, понять, насколько оно отстоит от настоящего. Получается, что основная характеристика Эона — это тождественность самому себе. 

Внимательные читатели, вероятно, заметили некоторую проблему в таком объяснении двух времен. Ведь если Хронос — время ограниченное и существующее для “мира вещей”, то как кто-либо из живущих в этом мире может узнать о существовании Эона? Разрешать это логическое противоречие я, конечно, не буду. Но чтобы понять, каким образом этот недосягаемый Эон вообще проявляется в человеческой жизни, я предлагаю взять в помощь уже современного философа — Жиля Делёза. Пишет он, конечно, не проще, чем Платон. Но его постмодернистский взгляд может нам помочь.

Новый взгляд на Хронос и Эон от Жиля Делёза

Приведу ещё одну цитату.

“Если Хронос выражал действие тел и созидание телесных качеств, то Эон — это место бестелесных событий и атрибутов, отличающихся от качеств. Если Хронос неотделим от тел, которые полностью заполняют его в качестве причин, и материи, то Эон населен эффектами, которые мелькают. по нему, никогда не заполняя. Если Хронос ограничен и бесконечен, то Эон безграничен как будущее и прошлое, но конечен как мгновение. Если Хронос неизменно цикличен и неотделим от происшествий, типа ускорений и стопорений, взрывов и застывании, — то Эон простирается по прямой линии — простирается в обоих смыслах-направлениях. Всегда уже прошедший или вечно вот-вот наступающий,.. Именно этот новый мир бестелесных эффектов, или эффектов поверхности, делает возможным язык. Ибо, как мы позже увидим, именно этот мир освобождает звуки от того, чтобы они выступали лишь как простое сочетание телесных действий и страданий”.

Расшифрую написанное. Фактически когда человек разговаривает, он издаёт звуки посредством своего тела. Даже чтобы сказать одно слово, нам приходится подключать много частей тела. Вот хотя бы некоторые из них: гортань, голосовые складки, язык, мягкое и твёрдое нёбо, зубы верхней и нижней челюсти, губы. Звуки, которые мы издаём, отличаются разной частотностью, высотой и продолжительностью, они произносятся в определённом нормой языка ритме. Но эти звуки начинают восприниматься как язык только с тех пор, как человек научается  языку. Вы можете противопоставить, что встраивание языковых структур в человеческое сознание — это сложные психологические процессы, а философия не имеет к этому никакого отношения. Я с вами соглашусь. С точки зрения того, как это происходит в человеческом сознании, эти процессы,  наверняка, так и объясняются. Но мысль Делёза о другом. 

Сама возможность появления языка не может быть объяснена одним тем фактом, что люди с помощью своих тел издают определённые звуки. А фактически так и происходит. Если не верите, включите какое-нибудь видео на китайском языке. Вы увидите, что люди издают звуки, а не пользуются речью. Хотя наличие речи, пусть и непонятной, можно достроить по контексту. Но в этом случае вы уже додумаете, что она есть, а не идентифицируете её только по исходным данным. Поэтому чтобы речь вообще могла существовать, нужно какое-то качественно другое измерение, и таким измерением Делез видит Эон.

Кроме того, что Эон оказывается местом “бестелесных событий”, он отличается ещё и особенностями течения времени. Хронос направлен в одну сторону. Вспомните тот же календарь или ход стрелки часов. Они идут только вперёд. Это Хроносу посвящены строки Аллы Пугачёвой:

“Жизнь невозможно повернуть назад, 

И время ни на миг не остановишь”. 

Для Эона же открыты обе стороны: и будущее, и прошлое. Но для него парадоксально и не открыто ни одной. Эон “всегда уже прошедший или вечно вот-вот наступающий”. И такую бессодержательность Делёз называет “чистой пустой формой времени”. Это закономерно, поскольку условием существования Эона является отделение от того самого “мира вещей”, от телесных компонентов. Эон оказывается своего рода “свободой от” во временном измерении. И здесь мы вновь сталкиваемся с проблемой. Если Эон — это, главным образом, отрицание и неопределённость, то как его выследить, изнутри Хроноса, где мы живём? Мы вновь пришли к противоречию, на которое нас натолкнул Платон. Но на этот раз мы не уйдём без объяснения, потому что объяснение любезно предложил нам Делёз. А рецепт обнаружения Эона прост. Нужно всего лишь обнаружить пограничные точки.

В качестве обозначения этой пограничной точки Платон и его французкий коллега выбирают концепт “Вдруг”. Он пишет, что «таким «Вдруг» из занимающих настоящее индивидуальностей и личностей выделяются сингулярные точки, спроецированные двояко: с одной стороны — в будущее, с другой — в прошлое. Благодаря этому двойному уравнению формируются основополагающие элементы чистого события… Прямая линия, простирающаяся одновременно в двух направлениях, прочерчивает границу между телами и языком, положениями вещей и предложениями. Итак, имеются две всегда неравные и неравновесные стороны: одна повернута к положению вещей, другая — к предложениям. Но их нельзя свести ни к положению вещей, ни к предложениям. Событие накладывается на положение вещей, но только как логический атрибут, полностью отличный от их физических качеств, — несмотря на тот факт, что оно может случаться, воплощаться и осуществляться в последних”.

Проще говоря, Делёз пишет, что граница между Эоном и Хроносом проходит по некоторой случайности. Когда происходит эта случайность, она разрывает протяженность Хроноса и позволяет вещам, существующим в нём, обрести смысл. В качестве условия появления такого события, наделённого смыслом, Делёз указывает на появление в настоящем времени проекций в прошлое и в будущее. Как эти проекции в прошлое и будущее помогают вещам обрести смысл, Делёз не объясняет. Поэтому попытаюсь объяснить я.

Первый тезис. Чтобы появился смысл, недостаточно одной лишь вещи самой по себе. 

Возьмём тот же пример со звуками и речью. Звук сам по себе даже потенциально не обладает смыслом. Смысл — это всегда дополнение к вещи, её интерпретация в другом свете нежели том, в котором она представлена сама по себе.

Второй тезис. Между смыслом и вещью должна быть дистанция.

Если смысл-интерпретация будет тождественнен самой вещи, нового смысла не возникнет, как ни парадоксально. Либо возникнет тавтология или так называемый “самореферентный знак”, который отсылает сам же на себя. Поэтому смысл всегда должен обозначать что-то другое в отношении вещи. 

Третий тезис. Смысл должен быть понятен и воспроизводим. 

Понятность достигается за счёт совпадения объёма знаний того, кто говорит что-либо, и того, кто его слушает. Например, я могу сказать “заяц” ребёнку и кондуктору в общественном транспорте. Ребёнок, наверняка, представит зверька, а кондуктор последует моей наводке и поспешит взять штраф с безбилетника. Отсюда видно, что я опирался на некоторую подноготную своих собеседников, которая только и сделала возможным понимание смысла. 

Воспроизводимость же достигается потенциалом создания смысла в будущем. 

Куда же без мемов…

Приведу пример со всем известными мемами. Например, мем про двух собак породы сиба-ину. В нем собака-качок по кличке «Доге» противопоставляется грустной собаке по кличке «Чимс». Этот мем опубликован, известен неограниченному кругу людей, при желании каждый может с ним ознакомиться. От мемов такого рода отличаются так называемые «локальные мемы». Их легко определить, и сейчас расскажу, как. В тот единственный день, когда ты внезапно заболел и пропустил общую встречу со своими друзьями, с ними случались забавные вещи, над которыми они начали шутить. Когда ты вернулся в компанию, и услышал все эти шутки, ты понял, что с друзьями случалось что-то забавное, но что именно, неясно. Это и не может быть ясно, по той простой причине, что они, придумывая такой анекдот или мем, ограничили сферу его применения до себя самих. В остатке получается, что смысл этого юмора невозможно воспроизвести вне этой компании.

Характеристики понятности и воспроизводимости смысла — центральные характеристики для объяснения проекции настоящего в прошлое и будущее в Эоне. Понятность ориентирована на прошлое. В моём примере — на опыт человека. Воспроизводимость ориентирована на будущее. В примере — на возможность создания этого смысла с новыми собеседниками. Поэтому только при наличии этих проекций в обе стороны, в прошлое и будущее из настоящего и может существовать смысл, а Хронос может сменяться Эоном. Только через эту временную конструкцию, образующую смысл, обычный факт становится событием. Это значит, что факт из отчужденного режима переходит в присвоенный. Он больше не абстрактный набор данных, а вовлеченное переживание. 

Что-то мы засиделись на этой теории… Про путешествия-то когда будет? 

Теоретическая вставка о двух видах времени поможет мне объяснить, а вам понять, почему же перемещения, повсеместно обозначаемые как путешествия, такими не являются. Возьмём какой-нибудь пример перемещения. Пусть это будет классическая поездка куда-нибудь на море. В Египет, Турцию или на побережье Крыма или Краснодарского края. Что происходит в такой стандартной поездке? Что публикуют люди в инстаграме,а потом рассказывают своим друзьям и родственникам?

Распорядок дня такого «путешественника» довольно размеренный. С утра его встречает ломящийся от еды шведский стол: «Бери, сколько сможешь унести». И они, не сопротивляясь этому невинному соблазну, берут всего да побольше. Наполнив свои животы под завязку, они лениво покидают кондиционированные номера своих гостиниц и выходят произвести ещё одну манипуляцию со своим телом — позагорать на пляже. Когда еда более-менее утрамбовывается в желудке, а кожа на пару с солнцезащитные кремом уже устаёт бороться против солнечных лучей, насильно пичкающих человеческую оболочку витамином «D», человек решает охладить свое тело. Поскольку прохладный номер с мягкой двухместной кроватью остался позади, остаётся только донести свое раскаленное докрасна тело до воды. Когда же тело довольно охладится, а дряблые мышцы офисного работника придут в тонус от непродолжительного плавания, нужно будет возвращаться обратно на берег. Кажется, там уже установили зонтик, который хотя бы частично должен спасти от лучей уже надоевшего солнца. 

В какой-то из дней барабанные перепонки человека потревожит новость о туре на радужные водопады, а, может быть, его глаз зацепит кислотный цвет афиши о выездах к какой-нибудь старинной крепости. Он подумает, что скучно уже ходить от пляжа к пляжу и поедет вместе с товарищами по несчастью в этот тур. Там, разумеется, ему будет скучно, потому что они ничего не знает ни про эти культурные развалины и не умеет насладиться видом природы. Остаётся только сфотографировать свое бурое от солнца тело в рубашке, застёгнутой на одну пуговицу, придающую особый курортный шарм всему образу отдыхальщика. 

Когда же придёт время возвращаться, он, изнывая от чрезмерной дозы отдыха, вынет себя из своего номера, поместит в охлажденный салон такси, а впоследствии — на место в самолёте или койку в вагоне поезда. Вот так и пройдёт его путешествие. 

Почему не всегда путешествия оказываются путешествиями?

Разумеется, я утрировал некоторые детали. Но только некоторые и неспроста. Я хотел подчеркнуть этим своим описанием характерные черты, которые можно было бы подвести под одно из двух временных измерений, которые мы с вами рассмотрели. Ранее в качестве характеристик Хроноса мы отметили такие его признаки: телесность, бессобытийность-бессмысленность. Сравним их с повествованием о пляжном путешественнике. В основе его времяпрепровождения всегда находилось тело: больше поесть, больше загореть, больше охладиться, запечатлеть своё тело в красивом ракурсе на красивом фоне. Были ли эти действия как-то осмысленны? По крайней мере, на то нет указаний. Для осмысленности нужно, как мы убедились ранее, одновременная проекция в прошлое и будущее. О прошлом речь могла быть, когда этот отдыхальщик посещал развалины древних крепостей. Но это не его прошлое, он не знает его. О будущем речь идти может лишь отчасти, потому что его времяпрепровождение даже не может претендовать на уровень смысловой нагрузки локального мема. Да, он всё это перескажет своим друзьям и родным не по одному разу. Но этот рассказ будет так же отчужден от слушателей, как история развалин замка от него самого. Поэтому о воспроизводимости смысла этой поездки здесь тоже не может идти речи. Никаких новых интерпретаций, которые могли бы образовать ту самую дистанцию, необходимую для появления смысла, также нет. Фотографии на фоне водопада не делаются для передачи символичности человеческого падения или мистичности воды. Это просто фотография человека. Такая же, как много тысяч других таких же фотографий других таких же отдыхающих на этом фоне. 

Итоги

Подытожу свои размышления. О путешествиях говорят много, а потому смысл этого слова выхолащивается. В быту путешествия часто отождествляют с обычным перемещением тела в пространстве. Эта небрежность в практике общения создаёт размытый образ путешествия. Она же становится причиной склонности людей подводить под путешествия любое хоть сколько-нибудь продолжительное перемещение. А разыгравшаяся фантазия, как у меня, грозится подвести под путешествия пресловутый поход в магазин. 

Вы, конечно, можете возразить моему пессимистичному взгляду. И правда, что плохого в том, что для некоторых людей достаточно мелочи, чтобы жить в более интересном мире? Думаю, ничего дурного в этом нет. Мой месседж в другом. Я вижу здесь некоторые риски, во-первых, для ориентирования, и во-вторых, для общения. Человек, который думает, что для путешествия достаточно повседневного похода по делам, потерян. Он, как и я в недавнем прошлом, может надеяться, что каждое новое такое перемещение откроет перед ним какие-то новые смыслы, вовлечет в новые события. Но встречи с такими перемещениями не будут приносить ему того удовлетворения, которого он ждал, а он и не будет понимать, почему.  

В этом же я вижу риски и для общения. Например, известные многим ситуации совместного просмотра курортных фотографий устроены похожим образом. Создаётся иллюзия того, что люди созерцают какой-то совместный смысл, общаются, хотя никакого привнесения нового, иного, не происходит. Нет той дистанции между вещью и интерпретацией, которая необходима для смысла. Более того, нет и интерпретации, которая как-то отличалась от изображений на фотографиях. А всё обсуждение сводится к оценкам условий проживания.

Под занавес этой статьи и под занавес летнего сезона 2022 года желаю тебе, дорогой читатель, кто дошёл до этого места, настоящих путешествий, событий и осмысленности. До новых встреч на странице журнала “ПИР”.

Используемая литература:

Делёз Ж. Логика смысла / Пер. с фр. Я.И. Свирского. — М.: Академический Проект, 2011. С. 217.

Платон Тимей. URL: http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1450270000 (дата обращения 30.08.2022).