Автор: Тихон Спирин
Читая Лескова
Господь – свет мой и спасение моё:
кого мне бояться?
Господь – крепость жизни моей:
кого мне страшиться?
(Пс. 26:1)
Настоящий текст соткан из ряда заметок, которые я делал на протяжении четырех лет чтения текстов русского гения.
Когда исследуешь английскую литературу, то невольно приходишь к выводу, что в XX веке было три писателя, которые создали особый вид христианской проповеди: произведения литературы, транслирующие библейские с любовью к особому христианскому стилю жизни. Имена литературных проповедников новой эпохи: Гилберт Кит Честертон, Джон Рональд Руэл Толкин и Клайв Стейплз Льюис. Детектив, миф и сказка – три формы, которые наполнены глубоким христианским смыслом. В России же, в XIX веке, Николай Семенович создает произведения, которые относятся к реализму и тоже могут быть идентифицированы, на мой скромный взгляд, как проповеди. В его произведениях ставятся серьезные вопросы, требующие внимательного исследования: кто такой христианин? Какое место в его жизни должна занимать Библия? Может ли человек измениться?
Волевое решение Савелия Туберозова, самоотверженность и переосмысление своей жизни Луки Кирилова, сложный путь Ивана Северьяныча, все эти герои прежде всего люди, они не идеализированы, у них есть недостатки, они находятся в поиске истиного образа жизни, перманентно борются с онтологической греховностью человека, стараясь приблизиться к Иисусу Христу.
Одна из центральных проблем, которая интересует Н.С. Лескова, это согласованность жизни человека, который идентифицирует себя как христианин, с Библией.
Обратимся к небольшому рассказу «Томленье духа», название и эпиграф отсылают нас к книге «Екклесиаста, или Проповедника»: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё — суета и томление духа!» (Еккл. 1:14). Каким же образом сочетается сюжет рассказа с данной строкой из Библии? Для ответа необходимо понять, что за герой предстает пред нами в рассказе и каким образом он передает образ Екклесиаста? Иван Яковлевич, главный герой повествования, выступает под двумя именами (второе, прозвище Коза, из-за своей внешней схожести), как и Соломон (если придерживаться, например, христианского воззрения на книгу Екклесиаста) выступает в вышеуказанной книге не под своим именем, а как проповедник в собрании.
Иван Яковлевич как и Екклесиаст не молод и имеет за плечами жизненный опыт. Иван Яковлевич верен Богу, поэтому не боится обличать. Когда его выгоняют со двора, то в беседе с детьми он показывает им, что только Бог должен быть главной целью и только исполнение заповедей может помочь человеку остаться Человеком, а все вокруг: дом, семья, положение в обществе и т.д. – это суета и томленье духа. В Иване Яковлевиче, когда он совершает поступок, не сочетающийся с принятыми в обществе правилами, «проснулся к жизни дух».
В диалоге детей с Василисой автор раскрывает поистине ужасную картину. М. Лукашевич в своем исследовании творчества Н.С. Лескова выявляет проблему, которая волновала писателя: полемика первой половины XIX в. относительно того, стоит ли мирянам читать Библию или нет. В рассказе «Томленье духа» противопоставляются два образа: Козы, который считает первичным библейские истины, и Василисы, которая считает, что религия помогает человеку и грешить, и оставаться верным христианству: «Правда тоже хорошо, да не по всякую минуту и не ко всякому с нею лезть. Он сам для себя свою правду и твори, а другим свой закон на чужой кадык не накидывай. У нас свой-то закон ещё горазде много пополней ихнего: мы если и солжём, так у нас сколько угодно и отмолиться можно: у нас и угодники есть, и страстотерпцы, и мученики, и Прасковеи. Ему до нас встревать нечего. Зато ему и показали, где бог и где порог». Искаженное восприятие христианства – это тот диагноз, который ставит обществу Лесков во многих произведениях, показывая два вида верующего человека: первый – для кого заповеди, законы, предписания Библии становятся первичными; второй – для кого идти на компромисс с миром является вполне естественным состоянием. Второй тип верующего человека ознаменован сознательно или бессознательно грехом, который, например, святитель Игнатий Брянчанинов называет «продолжение тяжко греховной жизни в одной надежде на милосердие Божие», особый вид искажения христианского пути.
Произведение «Однодум», которое является частью цикла «Три праведника и один Шерамур», главный герой — Александр Афанасьевич Рыжов – особый вид человека, удивительный, иной, нежели окружающие. Николай Семенович через своего героя показывает «как можно жить иначе», жить не так как все и что праведность, верность библейским законам, даже в обществе, где люди позиционируют себя как православные христиане, делает индивида инородным телом. А.В. Власова, исследуя образ праведника в творчестве Лескова, упоминает спор Николая Семеновича с писателем А.Ф. Писемским, второй видел вокруг себя одну лишь «дрянь», Лесков: «Если без трёх праведных, по народному верованию, не стоит ни один город, то как же устоять целой земле с одною дрянью, которая живет в моей и в твоей душе… Мне это было ужасно и несносно, и пошел я искать праведных…».
Лесков не идеализирует своего персонажа, не делает его святым на земле, Александр Афанасьевич может и жену поколотить, но в тоже время, персонаж является максимально честным, конечно, он однобоко понимает Писание, но он верен Богу, Алексашка, как называли его в детстве – стержень, по ветхозаветному строг и ориентируется на безукоризненное исполнение заповедей, он живет так как не могут другие. Окружающих пугает то, что он ведет быт, содержит семью лишь на свое жалование: не берет взяток и подарков, и протопоп выносит диагноз: «Библии начитался», а также автор показывает чужеродность таких людей как его герой: «На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и „до Христа дочитался”, с того резонных поступков строго спрашивать нельзя». Рыжов никого не боится, для него жизнь – не череда событий, из которых надо получить материальную выгоду, стереотипы, которыми живут окружающие, он отвергает. Лесков и здесь демонстрирует конфликт между двумя видами верующего человека: религиозность, основанная на народных представлениях, и религиозность, опирающаяся на текст Библии.
Ключевым моментом в произведении является столкновение Рыжова и Ланского, когда Александр Афанасьевич показывает губернатору и словом, и делом как необходимо относиться к Богу и храму: «Раб Божий Сергий! Входи во храм Господень не надменно, а смиренно…». Мысль, сама мысль совершить подобное уже пугает окружающих, но не Александра, который готов сделать всё, но только соблюсти Закон. Удивительно, как Лесков демонстрирует читателю, что человек, чья жизнь основана на Писании, может выходить за рамки системы, оставляя все свои страхи, такой человек видит мир шире: увольнение, ссылка, в конце концов смерть – ничто, только Бог – центр и главный ориентир. Александра называют «чудаком», но он, в отличии от остальных, свободный человек, не скованный общепризнанными представлениями о жизни в обществе, не ориентирующийся на негласные законы, он иной, его коридоры свободы в библейских лабиринтах. Лесков поднимает проблему взаимоотношения в обществе людей, ориентирующихся на общепринятое, и человека, ориентирующегося на идеи. Казалось бы, если общество считает себя православным, то Александр должен быть своим, но тут Николай Семенович раскрывает проблему формальной религиозности.
В романе-хронике «Соборяне» образ отца Савелия, его размышления и поступки – ещё одна попытка ответить на вопросы: кто же такой христианин? Савелий Туберозов – человек, который всеми силами идет по пути богопознания и думает о судьбе ближних, о их спасении. На страницах романа мы встречаем такое изречение: «Да, сие бесспорно, что мы во Христа крестимся, но еще во Христа не облекаемся».
Савелий Туберозов совершает второе рождение, когда на пути домой чуть не погибает от грозы, жизнь кончается и начинается житие – происходит переход в особое состояние, когда человек идет по пути, который посвящен Богу и ближним, не щадя себя, священник говорит и не умолкает, не боится власть имущих, не ищет защиты у людей. Жизнь, как показывает Лесков, коротка, слишком коротка, чтобы пресмыкаться, бояться, убегать.
Интересна формальная сторона дела, начала жития является точкой золотого сечения. Если мы разделим роман на две части по моменту окончания жизни и начала жития, то увидим, что меньшая часть романа относится к большей, как большая — ко всему объему романа.
Н.С. Лесков был человеком, который неугоден всем: и правым, и левым. Он всех раздражал. Но Лесков смог сделать то, что никто не смог сделать в русской литературе, – создать невероятную реальность. Битва против формальной религиозности, формального христианства, формальной богобоязненности, которую вел Николай Семенович позволила ему развернуть на страницах своих произведений невероятные ходы, которые маловероятны, но все же возможны.
Лесков противопоставил свой стиль популярному в XIX веке психологическому роману. Главные герои его произведений зачастую священники, что не характерно для текстов других русских писателей, потому что для общества XIX века священник – это инструмент, социальная функция, но не личность.
«Соборяне» – необычный роман, не только из-за стиля хроники, но и из-за того, что ходы, которые делает Лесков, не характерны для всех остальных русских писателей. Скажем, ключевая точка романа – скандальная проповедь отца Савелий. Если бы Ф.М. Достоевский писал «Соборян», он бы эту проповедь написал на страниц двадцать-тридцать, но что делает Н.С. Лесков? Он показывает в одной главе подготовку священника к проповеди, а в следующий главе показывает, что было после проповеди. Пропускает саму проповедь. Сложно представить, чтобы Федор Михайлович описал в одной главе подготовку Ивана к написанию «Великого инквизитора», а в следующей реакцию Алексея на этот текст.
Н.С. Лесков совершает эти ходы, т.к. он предлагает читателю помыслить, не быть пассивным приемником информации, а, включив воображение, представить себе, что же произошло в этом пробеле, что это была за проповедь. Деталь, пропущенная автором, создается читателем, чтобы собрать пазл.
Лесков не выносит свое субъективное на страницы романа, он считает, что дело важнее его «хотелок». Благодаря ему русская литература гетерогенна, разнообразна, различна. Решать при помощи текстов не свои проблемы, а проблемы общества – таков замысел.
Тексты Лескова – событие русское литературы. Что такое событие? Событие – это решающий элемент нашего опыта, укореняющийся в коллективной памяти и обладающий эстетической притягательностью. Решающий элемент нашего опыта, потому что событие всегда взывает к выбору, т.е. принятию решения. Укореняющийся в коллективной памяти, потому что к нему все время необходимо возвращаться, иначе событие исчезнет. Событие обладает эстетической притягательностью, потому что к нему хочется возвращаться, мыслить о нем. В этом направлении еще нужно помыслить, всего вам доброго!